Я пришел в Беббанбург, и Беббанбург станет моим.
– Рорик! – позвал я. – Рог с тобой?
– Да, господин.
Я протолкался вперед, направляясь к верхней калитке морских ворот. Финан привел на выручку малочисленному отряду Гербрухта около пятидесяти воинов, и эти пять десятков оставались пока внизу и перебрасывали через стену оружие, кольчуги и одежду пленников.
Люди часто видят то, что хотят увидеть. Мой кузен наблюдал, как примерно сотня врагов сгрудилась у северных ворот, и должен был прийти к мысли, что мы отступили и теперь зажаты между его превосходящими силами и злобными норманнами снаружи. И он уверовал в победу.
И Этельхельм тоже. Считать олдермен умел и заметил, что нас меньше и мы ниже. А еще, что мы в ловушке, и, пока солнце клонилось к горам на западе, его наверняка наполняло ощущение неизбежного возмездия.
Вот только я очнулся от своего дурного сна. И внезапно понял, как должны мои волки сражаться в конце этого дня.
– Финан! – крикнул я. – Держи своих вне поля зрения, пока не услышишь пение рога! Оставь шестерых помогать Гербрухту, прочих приведешь к нам. Ты будешь нашим запасом!
Больше никаких объяснений не требовалось. Выведя своих из тени, Финан увидит, чего я от него хочу. Ирландец кивнул, и как раз в этот миг церковный колокол, звонивший с минуты нашего появления в крепости, угомонился и воины кузена издали громкий клич.
– Что происходит? – спросил Финан.
– Этельхельм каким-то образом проник внутрь. При нем человек шестьдесят или семьдесят. Мы уступаем числом.
– Сильно?
– Изрядно.
Финан, видно, уловил мое настроение, потому как широко улыбнулся. А быть может, просто пытался подбодрить своих людей, которые внимательно слушали.
– Выходит, и ублюдок Этельхельм здесь? – обратился он ко мне. – Нас меньше, и мы ниже. Значит ли это, что мы атакуем?
– Еще как значит! – воскликнул я в ответ. – Ждите двух сигналов рога и подходите!
– Уж мы придем! – пообещал мой друг, а потом стал торопить своих воинов, которые сгоняли пленников в промежуток между скалой и внешними укреплениями.
Пропел рог. Не мой. Звук доносился из центра крепости и был долгим и печальным. Я решил, что кузен двинул свою «стену щитов», но, поднявшись, увидел, что сигнал просто возвещал появление одинокого всадника, направившегося в нашу сторону. Копыта жеребца звонко стучали по камню. Всадник находился еще далеко, вел коня медленно, и лицо его закрывали нащечники. На минуту я понадеялся, что это кузен, но тот оставался на месте, а Этельхельма я видел в обществе темно-красных плащей на скале. Выходит, одинокий конник – это поединщик, посланный задирать нас.