– И кем, по-вашему, мог он быть?
Старший замялся, затем пробормотал, что они приняли свою жертву за моего воина.
– Значит, вы просто его убили?
Норманн пожал плечами:
– Ну да, господин.
Далее пятеро поспешили на юг, но обнаружили, что за ними по пятам следует целая армия всадников.
– Вы убили человека, потому что, как думали, он служит мне, – сказал я. – Тогда почему бы мне не убить вас?
– Он кричал, господин. Нужно было заставить его умолкнуть.
Причина веская, – думается, на их месте я поступил бы так же.
– Что же мне с вами делать? Отдать тем ребятам? – Я кивнул в сторону поджидающих всадников. – Или просто убить?
Они не ответили, да я и не рассчитывал на ответ.
– По-хорошему ублюдков проще прикончить, – заметил Финан.
– Пожалуйста, господин! – прошептал один из них.
Я не обратил на него внимания, потому как с полдюжины конных покинули вершину холма и скакали к нам. Ехали они медленно, давая понять, что не имеют враждебных намерений.
– Отведите этих четверых в форт, – приказал я Гербрухту. – И не убивайте их.
– Не убивать, господин? – На лице здоровенного фриза отразилось разочарование.
– Пока не надо.
Из форта прискакал мой сын и вместе со мной и Финаном отправился навстречу шестерым переговорщикам.
– Кто это такие? – спросил Утред.
– Это не люди кузена, – ответил я. Отряди двоюродный брат погоню за нами, поднял бы стяг с волчьей головой. – И не люди Эйнара.
– Тогда чьи? – недоумевал сын.
Минуту спустя мы поняли чьи. Когда шестеро всадников приблизились, я узнал того, кто вел их. Воин восседал на прекрасном черном жеребце и был облачен в длинный синий плащ, полы которого ниспадали на конский круп. На шее у него висел золотой крест. Спину всадник держал прямо, голову высоко. Он меня тоже узнал – нам доводилось встречаться – и улыбнулся, заметив мой устремленный на него взгляд.
– Беда, – сообщил я спутникам. – И еще какая.
И был прав.
Продолжая улыбаться, мужчина в синем плаще остановил коня в нескольких шагах от нас.
– Лорд Утред, обнаженный меч? – с укором обратился он ко мне. – Вот как ты встречаешь старого друга?
– Я человек бедный и не могу позволить себе ножны.
Я сунул острие Вздоха Змея в левый сапог и осторожно опустил, пока лезвие не скользнуло вдоль моей лодыжки.
– Изящное решение, – пошутил всадник.
Сам он тоже был изящный. Темно-синий, удивительно чистый плащ, кольчуга отполирована, на сапогах ни пятнышка, борода аккуратно пострижена, как и цвета воронова крыла волосы, перехваченные на лбу золотым ободком. Уздечку его коня украшало золото, на шее у всадника висела золотая цепь, да и эфес меча испускал золотое сияние. То был Каузантин мак Аэда, король Альбы, известный мне как Константин, а рядом с ним, на коне поменьше, восседал его сын Келлах мак Каузантин. Позади отца с сыном расположились четверо: два воина и два священника. Все четверо сердито глядели на меня – видимо, потому, что я не прибавил к своему обращению к Каузантину слов «милорд король».