Спустя час у ворот появился израненный Текали. Его притащил жилистый ацтек с растатуированными плечами. У вождя была разрублена правая рука и отрублено правое ухо. Набори помог занести Текали в пустой дом, после чего вернулся за Катсу — Тебя требует, я посторожу.
Парень зашел в комнату и увидел, что Текали лежит на пропитавшейся кровью постели и тяжело дышит. Катсу взглянул в окно — в городе все еще раздавались выстрелы и горело несколько зданий.
— На совет вождей было совершено нападение — открыл оставшийся глаз Текали — Это Каутемок. Подговорил молодежь, подарил им несколько ружей. Они захватили дворец правителя города, убивают всех сторонников старого совета.
— Уже есть и новый? — хмыкнул Катсу.
— А как же. Во главе с Каутемоком. Он объявил, что все, кто против войны с испанцами — предатели. Где моя семья?
— Сбежали, как все началось.
— Это хорошо, спрячутся у родственников.
Помолчали.
— Нужно убить Каутемока — решился, наконец, Катсу — Без него заговор развалится.
— Предатель сейчас во дворце правителя, но улицы перекрыты постами верных ему людей — засомневался Кетали.
— Туда можно пробраться по крышам домов — подал голос татуированный ацтек.
Катсу пригляделся к нему. Помимо татуировок на груди мужчины были нанесены ритуальные шрамы, которые образовывали изображение ягуара.
— Это Шота — представил ацтека вождь — Он немного говорит по-испански и возглавляет отряд воинов-орлов, что нас встретил. Сам он был на задании в соседнем городе, теперь вот вернулся.
— Очень вовремя вернулся — согласился Катсу — Так что будем делать?
— У меня есть полсотни солдат — сказал предводитель «орлов» — Я смогу собрать их через час у дома Текали.
— Значит, решили — подвел итог вождь — Готовьтесь.
К подготовке Катсу отнесся вполне серьезно. Сел в позу дзадзен и помедитировал, чтобы успокоить разум и отрешиться от страстей. Потом помолился японским богам, а особенно Аматерасу. Он верил, что она ведет его по жизни и не даст погибнуть на чужбине. Затем взял у Набори пенал с бумагой и пером, что тот захватил из Публо и сел писать письмо Амики.
«Дорогой возлюбленной, госпоже Амики Юдаи! Вот уже несколько месяцев, как я не писал Вам и оттого испытываю горечь и стыд. Я не питаю надежды, что это письмо дойдет до Вас, но если дойдет, знайте, что в самый первый раз когда я Вас увидел — Вы забрали мое сердце с того дня и теперь оно обливается кровью от любви. Сейчас, когда я нахожусь в чужой стране и чужими людьми, в моей жизни нет ярких радостных красок. Я чувствую, как моя душа черствеет, и постепенно превращает мое сердце в кусок бесчувственного камня ко всем.