— Оуэн Стайлс, — пробормотал Траск.
— Что? — спросил помощник, проходивший мимо.
— Стайлс, — повторил Траск, показывая помощнику фотографию. — Соучастник Бентли.
— Думаете, невеста убила жениха и сбежала с шафером?
— Не с шафером, а со свидетелем. Стайлс был свидетелем невесты, а не жениха.
Траск вернул фото на то место, где нашел его, и вышел из дома, жестом призывая помощников следовать за ним. Они вернулись к машинам, где стали ждать приезда экспертов.
Прислонившись к дверце своего седана без опознавательных знаков, Траск достал телефон и набрал номер. Ему ответил низкий голос с характерным выговором:
— Хеллер.
— Мистер Хеллер, говорит Арчер Траск. Мы с вами познакомились в декабре, когда занимались делом Чарли Уинтерс.
— Помню, — настороженно ответил Хеллер.
— Мне нужно поговорить с вами об одном из ваших служащих, Оуэне Стайлсе. Я сам к вам приеду, если вам удобно. Вы сможете встретиться?
— Конечно, — ответил его собеседник после короткой паузы. — В три часа вам подойдет?
— Я приеду.
Траск убрал телефон и оглядел маленький, но ухоженный участок, стараясь представить здесь Тару Бентли. Он подозревал, что и дом был ухоженным до того, как кто‑то перевернул все в нем вверх дном.
— Тара, что они искали? — негромко спросил он вслух.
«И где ты сейчас?»
Чистый блокнот, лежавший на столе, так и манил ее к себе. Поморщившись, Тара взяла ручку и написала на обложке блокнота единственное слово: «Почему?»
Почему те двое ее похитили? Почему кто‑то убил Роберта? Связаны ли эти два события?
Связаны, иначе и быть не может. Если бы они не были связаны, их можно было бы считать слишком большим совпадением.
Она записала под общим заголовком еще два вопроса. Под ними еще одно слово: «Что?»
Чего хотели от нее похитители? Что они собирались с ней сделать? Требовать выкуп? Держать в заложницах, чтобы позже обменять на кого‑то другого? Если так, то на кого?
В дверь тихо постучали, и она вздрогнула — нервы у нее были на пределе.
— Входи! — крикнула она, развернувшись и глядя на Оуэна.
— Ты, кажется, собиралась поспать, — заметил он.
— Я пробовала, — солгала Тара.
Оуэн понимал, что она лжет, но не стал ее уличать. Присев на край кровати, он склонился над столом.
— Списки составляешь?
— Да, есть у меня такая привычка.
Его губы изогнулись в полуулыбке, подчеркнув ямочки на красивом лице. Оуэн, похоже, не догадывался, насколько он красив, зато Тара прекрасно это знала. Он поздно расцвел, а юношей был долговязым и худым. Его красота полностью проявилась, лишь когда он стал взрослым. Очевидно, в детстве и отрочестве он привык считать себя некрасивым и неуклюжим тихоней.