Лукас видел лишь ее расширенные от ярости зрачки и страсть, которую она продолжала отрицать.
– А ты попробуй.
– Я тебя ненавижу, – процедила она сквозь зубы.
– Неправда.
Внезапно желание, которое он сдерживал все утро, прорвало защитную оболочку, как плотина прорывает неустойчивый берег. Он прижался губами к жилке на шее Бронте и языком почувствовал, как бешено она пульсирует. Бронте дернулась в его руках, но не отступила. Она тихонько ахнула, и Лукас завладел ее губами в глубоком поцелуе. Его пальцы запутались в ее волосах, и он почувствовал, как дрожит Бронте от желания, которое не в силах скрывать.
Когда он смог наконец оторваться от ее губ, ее тело стало мягким и податливым. Щеки Бронте пылали, губы припухли от яростного поцелуя. Он отпустил ее, и она отступила назад. Лукас должен был быть доволен тем, что она инстинктивно ответила ему, но вместо этого он был шокирован собственным поступком.
Что он, черт возьми, только что сделал? Лукас никогда прежде не целовал женщину, будучи в гневе, никогда не позволял себе показывать кому-то свой гнев. И никогда не был так поражен ответом.
– Меня не будет две недели. Когда я вернусь, мы снова обсудим это, как взрослые люди, – спокойно сказал он, стараясь восстановить контроль не только над ситуацией, но и над самим собой. Бронте продолжала молчать. – То, что происходит между нами, не имеет никакого отношения к Нико и нашим с ним взаимоотношениям, – сказал Лукас, пытаясь как-то сгладить свою угрозу опекой.
Бронте просто смотрела на него, и все эмоции – стыд, страх, паника – отчетливо читались на ее лице, и это делало ее еще более уязвимой.
У Лукаса в кармане завибрировал телефон, он достал его и посмотрел на экран. Ему понадобилось пару мгновений, чтобы сообразить, что это пришло напоминание о вылете. В данный момент ему было совершенно наплевать, даже если он пропустит свой рейс, но ему была совершенно необходима эта передышка. Он вел себя как животное, он не узнавал самого себя.
– Мне пора, – сказал он, и явное облегчение, читавшееся на лице Бронте, отчетливо сообщило ему, что он все испортил. – Как только я вернусь, я пришлю за тобой машину, чтобы мы могли еще раз все обсудить наедине.
– Я – не одна из твоих сотрудников, Лукас, – сказала Бронте, наконец обретя голос.
– Я знаю.
Лукас прошел мимо нее к двери, борясь с желанием обернуться и посмотреть на Бронте. Но когда он спускался по лестнице вниз, кровь стучала у него в висках, а желание горячими волнами пульсировало во всем его теле, и он ничего не мог с этим поделать.