Да уж, в эту ночь знаменитый сыщик заснул счастливым.
5
На следующий день, в среду, в два часа дня я чувствовал себя не лучшим образом и был весьма недоволен жизнью. Это состояние было мне хорошо знакомо. Когда я ложусь слишком поздно или мой сон прерывают, то долго не могу прийти в себя, а сегодня произошло и то, и другое. Табличку «Не беспокоить!» я повесить забыл, и был вынужден встать и подойти к двери, когда в девять утра глупый коридорный осведомился, не требуется ли нам наполнить ванну или что-нибудь в этом роде. Я велел ему не возвращаться до заката. В половине одиннадцатого меня разбудил телефон. Мой приятель Барри Толман желал говорить с Вульфом. Я объяснил, что явление Вульфа миру произойдет исключительно по его желанию, и велел девушке на коммутаторе ни с кем больше не соединять вплоть до особого распоряжения. Несмотря на это, через час телефон вновь зазвонил и не умолк, пока я не поднял трубку. Это был Толман, и ему было просто необходимо переговорить с Вульфом. Я отвечал, что Вульф объявит себя в сознании только при предъявлении ему ордера на арест и обыск. На этот раз я проспал достаточно для того, чтобы ощутить и другие потребности. Поэтому я встал, умылся, побрился, оделся и позвонил заказать завтрак в номер, поскольку в сложившихся обстоятельствах не мог пойти поесть в ресторане. Я допивал третью чашку кофе, когда Вульф призвал меня громким воплем. Он явно был не в духе, потому что за десять лет нашей совместной жизни в Нью-Йорке он вопил всего трижды.
Вульф объявил, что хочет на завтрак, и я сделал заказ по телефону. Затем он выдал мне хорошо знакомые инструкции. До конца дня он не желал общаться ни с кем, кроме меня, неважно, по делу или нет. Дверь должна была быть закрыта для всех, кроме Вукчича, с объяснением, что Вульф занят, неважно чем. На телефонные звонки следовало отвечать только мне, потому что мне было известно все то, что и Вульфу (подобное признание он сделал впервые, и это весьма польстило моему самолюбию). Если мне окажется недостаточно свежего воздуха, поступающего через открытые окна, что будет глупо, но вполне вероятно, перед уходом я должен буду повесить на дверь табличку «Не беспокоить!» и взять с собой ключ.
Я позвонил, чтобы принесли доступные в этих краях свежие газеты, отдал две Вульфу, и удобно устроился на диване с остальными. В нью-йоркских, питтсбургских и вашингтонских ночных выпусках для пассажирских поездов убийство Ласцио упомянуто не было, но местный «Чарльстон джорнэл», издаваемый всего за шестьдесят миль отсюда, разразился огромным заголовком и небольшой заметкой на первой полосе.