– Товарищ капитан! Так себя ведут с совершенно близким человеком. Я повода для такой фамильярности не давала! Хотите, чтобы я стала вашей женой? Я – согласна. А в ППЖ я не гожусь! Этого не будет! – и подобрала нижнюю губу.
Я смотрел на нее и понимал, что от моего ответа сейчас зависит все.
– А сельсовет открыт?
Женя покраснела до ушей. Ответа у нее не было.
– Вы – согласны?
– Ищи председателя.
– Хорошо, сейчас найду. – Она повернулась к выходу.
– Постой, Женя, мне помнится, что ты говорила что-то о каком-то любимом тобой человеке, из-за которого ты отказала Косте.
– Говорила! – ответила она, повернув голову. – Есть такой! И он только что согласился стать моим мужем. Пошла искать председателя, а то вдруг передумает! Ищите свидетелей, товарищ капитан! – улыбнулась она.
Сельсовет был открыт, но председателя не было, его жена через полчаса задала мне сакраментальный вопрос: хочу ли я взять в жены гражданку Артемьеву, Евгению Николаевну. Объяснять что-то пожилой женщине, только что заметившей, что последнее время она регистрирует только смерти, поэтому долго искавшей бланк свидетельства о браке, было довольно глупо. Я посмотрел на Женечку и увидел, как она напряглась. Мой личный опыт в браке был довольно неудачным: мы развелись с бывшей спустя три года. Больше на эти эксперименты я не шел. Но это было в другом мире, где совместить службу в ГРУ с нормальными условиями жизни жены было невозможно. В конце концов она уехала домой, в Питер, а я уехал «за речку». В этой жизни человек не согласился оставаться в относительной безопасности и уюте, предпочел пойти вместе до конца. И я ответил: «Да!» Вместо того чтобы поцеловаться, Женечка уткнулась мне в плечо и заплакала.
– Женечка, ты что?
– Я до последнего момента была уверена, что что-нибудь произойдет, и это останется только в моих мечтах. Ты же никогда не обращал на меня внимания.
– Я не мог злоупотреблять своим служебным положением.
– Дурачок! Всю меня измучил!
На свадьбе, которую замутили наши и сельские, занимался самым глупым для жениха делом: рассматривал невесту. Она права, я – невнимательный. Рослая, где-то 176–178 – это очень высокая по местным меркам. Несмотря на то что у нее на ногах обычные офицерские хромовые сапоги, почти без каблуков, она на голову или больше выше всех женщин в Родочах. Для меня это нормально, я из другого времени, у нас женщины выше. Здесь средний рост чуть больше 155. Мужиков таких тоже не много: средний рост где-то 168–170. У нас в роте довольно много высоких и крупных парней, но сюда их отбирают. Волосы русые, прямые. Лицо крупное, характерное для жительниц Псковской и Новгородской областей. Пробор посередине превращает лицо в правильный овал. Правильный ровный и красивый нос, и довольно крупные, чуть припухшие губы. Крупные голубые глаза с длинными ресницами. Очень длинные ноги и длинные тонкие пальцы на руках. Они запомнились еще тогда, когда она делала перевязки. Прикосновения были мягкими и осторожными. Боль старалась не причинять. Отмачивала присохшие повязки перекисью. Слегка округлый подбородок. Остальное скрыто х/б, и мало чего можно разглядеть. Только, что бюст довольно большой. Взгляд слегка влажный, теплый, выражение глаз доброе. Наметилась и первая проблема: жить нам негде. Рота живет в церкви. Для «девочек» занавесили несколько коек с правой стороны. Радисты заняли единственную келью. «Начальство», семь человек, живет за занавесками слева. Остальные спят на двухъярусных койках, стоящих в четыре ряда, повзводно. На входе – тумбочка дневального и несколько тумбочек для сапожных щеток и ваксы. Запах стоит соответствующий. Свадьбу мы справляли в «клубе», бывшем коровнике, куда из церкви перетащили кинопроектор. Там жена Ивана «Стакановича», вечно пьяного председателя колхоза, обратила его внимание на то обстоятельство, что спать молодым негде. Он промычал что-то несуразное, что его жена перевела на русский язык: