Дело командира 320-й дивизии принес бригвоенюрист Могелевский: ВМСЗ за потерю управления вверенными частями и не согласованный отвод штаба дивизии в тыл. Фроим Моисеевич специально положил папку с делом на самый верх. По званию бывший полковник Шаповалов был самым старшим, и давненько такие дела в трибунале не рассматривались. Поэтому Фроим Моисеевич немного нервничал. Влад начал листать дело. Прочел собственноручные показания, протоколы допросов свидетелей. Из них было видно, что запаниковал комдив, оказавшись под довольно мощным обстрелом. Но на фронте он всего двадцать шесть дней. Против него играл и еще один факт: Барбара нашла сводку о судьбе 320-й дивизии в той войне, и там черным по белому было написано, что командир 320-й добровольно сдался в плен и спустя три месяца начал сотрудничать с немцами в лагере. Дальнейшая судьба не прослеживается, из плена он не освобождался, но и в РОА замечен не был. Встречаться с осужденным Влад не стал. Просто подписал приговор. Фроим Моисеевич облегченно вздохнул и подал следующее дело.
– А где дело на начальника политотдела дивизии?
– Не было!
– Почему? Где находился политотдел дивизии?
– В штабе…
– Почему это обстоятельство не рассмотрено?
– Никаких указаний по этому поводу от товарища Крайнова или товарища Дубровского не поступало.
– Даже так? – сказал Владислав, снимая трубку телефона. – Петр Иванович, зайдите!
Поприветствовав вошедшего генерал-майора, комкор протянул ему дело полковника Шаповалова.
– Тут такое дело, Петр Иванович, командир дивизии будет расстрелян сегодня за оставление штабом Кольно и самовольную передислокацию штаба в тыл. А начальника политотдела дивизии почему-то оставляем на месте, он не пострадал. Когда поощряем соединение, то ордена раздаем и командирам, и политработникам, а когда наказываем, то только командиров. Так, что ли? Вначале курим твои, а потом каждый свои?
– Товарищ генерал-майор, эта дивизия не входит в наш корпус, поэтому я лично не принимал участия в разборе действий полковников Шаповалова и Троицкого. Они относятся к армии.
– Но судит не армия, а трибунал нашего корпуса. Разберитесь и доложите!
– Я должен согласовать этот вопрос с генерал-лейтенантом Дубровским, ЧВС нашей армии. Потребуется время.
– У вас есть шесть часов. Комдив и начпо должны быть осуждены в один день, товарищи. Вы меня понимаете?
– Так точно, Владислав Николаевич. Я тоже считаю, что это должно быть так.
Однако так не получилось! У полковника Троицкого оказалось легкое ранение, практически царапина от немецкого осколка, полученная в Кольно, и рассмотрение его дела затянулось на два месяца. За него заступались на самом высоком уровне и в конце концов перевели его на другой фронт. Но Могелевский нашел свидетельницу – военфельдшера, которая оказывала помощь полковнику Троицкому, и это происходило не в Кольно, как было записано в медсанбате дивизии, а под Ломжей, и ранен он был не осколком снаряда, а осколком бомбы, сброшенной на колонну штабных машин. Этот подлог в конечном итоге и поставил черту под деятельностью бывшего начальника политотдела 320-й дивизии. Военврач 2-го ранга Антонова, сделавшая эту запись, также была осуждена и приговорена к расстрелу.