Дибью! – звонко рявкнула «Дэшка».
Дибью! – и раздался продолжительный разрыв, вспучивший капонир изнутри.
В траншеях стали появляться немцы. САУ довернула и пошла в сектор 11-го дота, затявкали 37-мм противотанковые пушки немцев.
– Огонь! – прокричал я корректировщику. Восемь «катюш» выбросили длинные дымные следы, и на позициях немцев загрохотали ярко-красные взрывы.
Дибью! дибью! дибью!
Капонир осел, и заговорила наша артиллерия, прикрывая отход САУ и производя артподготовку перед атакой; «238-й» пятился, я запросил его.
– «238-й» на связи!
– Развернись и уходи, ты вне зоны обстрела.
– Корму подставлять не буду!
– Хорошо, доверни вправо, на восток. Зажми правый фрикцион. Стоп, прямо! Прибавляй!
Через три минуты из САУ выбрался весь экипаж и кинулся осматривать ее.
– Как по нам били! Все просто гудело!
– Во! Пальцы менять надо! Три штуки! Как только гусеницу не порвали! Чудом ушли! – прокричали они из-за продолжающейся артподготовки.
– Тащи стяжку и инструменты!
Ребята занялись ремонтом левой гусеницы, а остальные машины пошли в атаку. Несмотря на потери, немцы упорно сопротивлялись, заливались пулеметы, тявкали противотанковые пушки. Мы прикрыли наши «студеры» броней и ударили из крупнокалиберных браунингов по позициям немцев, поверх голов наступающей пехоты. Бой кончился полнейшей неожиданностью: с правого фланга появились лыжники, и послышалось нарастающее «ура»: лыжные батальоны 59-й армии ворвались в УР, так как немцы сняли из-за потерь оттуда пехоту. Участия 59-й армии сценарием не предусматривалось, но тот самый «противный» корпусной комиссар Диброва оказался совсем не робкого десятка! Он возглавил марш-бросок шести лыжных батальонов армии и сам повел их в атаку с ходу.
Диброва рассказал, что никого понукать на марше не пришлось: один из батальонов обнаружил массовое захоронение ленинградцев, строивших Лужский рубеж. Ему бинтовали голову – осколком зацепило, он отплевывался кровью на снег – выбило несколько зубов, и рассказывал о том, что его бойцы поклялись над могилой – огромным противотанковым рвом, наполненном телами, что ни один немец не уйдет живым с нашей земли. Пленных у лыжников 59-й не было. Домой возвращались по новой ледовой переправе. Тридцать пять км, и дома! Похоронили ребят. Отзвучали выстрелы салюта. Бабы ревут. Прошли в «келью», помянули всех. Вася напомнил, что у нас двое пленных и надо вызвать особый отдел.
– Скажи дежурному, чтобы вызвал. Что там лейб-гвардеец?
– Последнее время плакал. Себя жалеет.
– Скорее, от бессилья. Вражина тот еще! Пусть приведут.