— Не сомневаюсь, ты всегда был самовлюбленным идиотом.
Измирский рассмеялся.
— Верно. И этот брак был необходим, чтоб не остаться с пустыми руками, когда старший братишка займет отцовский трон. — Он вдруг наклонился, пристально заглядывая в глаза. — Простить сможешь?
— О браке забудь, — предупредила я.
— Да я понял! Просто… Что бы ты ни думала, но Бастиан мой друг. И я бы очень хотел, чтобы его жизнь стала хоть немного счастливее. А его счастье — в тебе.
— Сватаешь? — усмехнулась я, не веря собственным ушам.
— А почему нет? Я идиот, ты сама сказала, а он славный парень. Образованный, умный, верный… Что там еще интересует девушек? Бастиан никогда тебя не обидит.
Я покачала головой. Его слова тревожили сердце и бередили душу. Очень хотелось поверить и дать семейной жизни шанс, но стоит ли?
— Ты подумай, — сказал Измирский, понимая, что разговор окончен. — Жизнь старой девы явно не для тебя.
— Тебе пора. — Я поднялась с кресла и настойчиво указала на окно. — Возвращайся, как пришел. Выпускать через дверь, уж извини, не стану.
— Не страшно. Прощай, Камелия АрМонт, может быть, когда-нибудь еще встретимся.
— Надеюсь, это произойдет не скоро.
Герцог улыбнулся.
— Ну почему же? Если выйдешь за Бастиана еще раз, я стану свидетелем ваших клятв.
Утро следующего дня ознаменовалось быстрым топотом женских ног, громким стуком в дверь и визгом Настиши:
— Камелия! Камелия! Валесия прислала письмо! Слышишь?! Открывай! Шах передал письмо от нее! Камелия!
Я буквально слетела с кровати, услышав такую новость. Вырвав свернутый лист пергамента из рук подруги и вглядевшись в первые строчки, без сил упала обратно.
— Он не врал… О Вайд, он не врал!
Настиша усмехнулась.
— Хорошая новость?
— Великолепная! — Я расплылась в улыбке. — Бастиан не виновен!
— О, тогда это надо отпраздновать, но сначала покажем письмо князю. Не против?
— Нет, конечно не против! Он должен знать!
— Вот и славно! — Подруга обернулась к Пакости. — Эй, крылатый, будь добр, слетай в княжеские покои, отнеси письмецо. Что? Не хочешь? Ну и наглая у тебя рожа, драконище! Придется идти самой. — Настиша демонстративно тяжело вздохнула, но, видя, что это не производит никакого впечатления на питомца, тихо фыркнула: — Камелия, тебе не кажется, что Пакость не отрабатывает те печенья, что ты каждый день ему скармливаешь?
— Нет, не кажется, — рассмеялась я.
— Странно. А я уверена, что от него нет никакой пользы. Ладно, быстренько сбегаю к князю, потом обратно.
Она выскользнула за дверь, но тут же вернулась и, остановившись в проеме, серьезно спросила: