Насосы интуиции и другие инструменты мышления (Деннет)

Полужирным шрифтом выделены названия инструментов мышления, более подробно описанные в других главах этой книги. Ищите их в алфавитном указателе, поскольку не каждому из инструментов посвящена отдельная глава. (Reductio ad absurdum: лат. сведéние к абсурду. – Прим. ред.)

Эзоп, как и Гомер, едва ли не столь же легендарен, как его басни, которые веками передавались из уст в уста, пока их впервые не записали за несколько сотен лет до эпохи Платона и Сократа. Возможно, Эзоп не был греком. Существуют косвенные свидетельства его эфиопского происхождения.

Философ У. В. О. Куайн (1960) назвал это семантическим восхождением, подъемом на следующую ступень от разговоров об электронах, справедливости, лошадях или о чем угодно еще, чтобы говорить о разговорах об электронах, справедливости, лошадях или о чем угодно еще. Порой люди возражают против этого перехода философов на следующий уровень (“Для вас, ребята, здесь все семантика!”), а порой переход действительно не несет пользы или вовсе сбивает с толку, однако когда он все же необходим – когда люди не слышат друг друга или обманываются негласными представлениями о значении собственных слов, семантического восхождения или перехода на метауровень, – он становится ключом к ясности.

Многие пассажи этой книги взяты из книг и статей, которые я публиковал ранее, и переработаны, чтобы сделать их практичнее и универсальнее и применять не только в оригинальном контексте, что отличает большинство хороших инструментов. К примеру, история о фон Неймане уже появлялась в моей книге “Опасная идея Дарвина”, опубликованной в 1995 г., а эти рассуждения о прикладных инструментах Хофштадтера я позаимствовал из своей статьи “«Странная логика» Дарвина”, опубликованной в 2009 г. в журнале PNAS. Вместо того чтобы снабжать каждый подобный момент постраничной сноской, я привожу список источников в конце книги.

Вот два из лучших изречений: “Философия для науки – что голуби для статуй” и “Философия для науки – что порнография для секса: дешевле, проще и некоторым больше по душе”. (Не буду называть авторов этих высказываний, но оставляю им возможность самим заявить о своем авторстве.)

Это не позволяет штурманам определить их точное местоположение, то есть указать конкретную точку на карте, но позволяет провести линию. Они находятся где-то на этой линии положения. Нужно несколько часов подождать, пока переместится солнце. Затем выбрать на линии положения произвольную точку и рассчитать, на какой высоте было бы солнце, если бы эта точка была вашим фактическим местоположением. Сделав наблюдение, необходимо сравнить результаты, внести правки и получить новую линию положения. Точка пересечения двух линий положения показывает ваше положение на карте. За прошедшие часы изменится не только высота, но и компасный азимут солнца, поэтому линии будут пересекаться под значительным углом. На практике в эти часы вы обычно находитесь в движении, поэтому необходимо переместить первую линию положения в направлении вашего движения, рассчитав скорость и проведя новую линию параллельно первой. Реальность всегда вносит свои коррективы, поэтому лучше провести три разных линии положения. Если они пересекутся в одной точке, вы либо невероятно хороши в своем деле, либо столкнулись с невероятной удачей, но гораздо чаще линии формируют небольшой треугольник, называемый треугольником погрешности. Центр треугольника погрешности принимается за новое расчетное положение вашего судна.

Таков идеал, но мы не всегда живем по этим принципам, поскольку человеческая природа берет свое. Одна из известных, но нерешенных проблем в текущей научной практике заключается в том, что отрицательные результаты – эксперименты, которые не показали того, что должны были показать, – публикуются недостаточно часто. Этот недостаток системы описан и осужден в знаменитой фейнмановской “Лекции о самолетопоклонниках” – торжественной речи, которую Фейнман прочитал в Калтехе в 1974 г., а затем опубликовал в 1985-м.

Эта конференция запомнилась мне еще купанием Поппера в Гранд-канале. Он поскользнулся, выходя из моторной лодки на пристань острова Сан-Джорджо, полетел ногами вперед в канал и успел погрузиться по колено, прежде чем его поймали и вытащили на причал двое ловких лодочников. Организаторы конференции не на шутку перепугались и собрались было бежать обратно в гостиницу, чтобы принести девяностолетнему сэру Карлу сухие брюки, но оказалось, что других брюк он с собой не привез, а до его выступления на открытии конференции оставалось менее получаса! На помощь пришла итальянская смекалка – минут через пять мне довелось наблюдать незабываемое зрелище: сэр Карл царственно восседал на маленьком стуле в самом центре зала со сводчатым потолком и мраморным полом (построенного по проекту Палладио), а вокруг него на коленях стояло не меньше полудюжины одетых в мини-юбки девушек, сушивших его штанины своими фенами. Из центра зала к стенам тянулись удлинители, придававшие композиции сходство с разноцветной маргариткой, в серединке которой сидел сэр Карл, серьезный и невозмутимый. Через пятнадцать минут он был совсем сухим и потрясал кулаком со сцены, отстаивая правильность своей дуалистической позиции.

Турнир Аксельрода (Axelrod, Hamilton 1981; Axelrod 1984) открыл дорогу в благодатное поле теоретических исследований эволюции альтруизма. Я описываю его в общих чертах в “Опасной идее Дарвина” (Dennett 1995, pp. 479–480), а в последнее время в лабораториях по всему миру наблюдается бум различных вариаций в форме симуляций и экспериментов. Потрясающе простая интерпретация Рапопорта – “я не трону тебя, если ты не тронешь меня” – стала зерном, из которого выросли все последующие исследования и модели.

Здесь я сформулировал правила Рапопорта сам, по памяти из писем, которыми мы с Рапопортом обменивались много лет назад и которые сейчас, очевидно, утеряны. Сэмюэл Рут недавно сказал мне, что впервые правила Рапопорта появились в его книге “Споры, игры и дебаты” (1960) и его статье “Три вида конфликтов” (1961), где сформулировано первое правило, авторство которого приписано Карлу Роджерсу, а также вариации на тему остальных. Моя версия кажется несколько более емкой и универсальной.

Его превзошел философ Джерри Фодор (2008), который взял в привычку выделять свои “безусловно” курсивом и повторять их (например, на с. 38), словно говоря: “Получайте, скептики! Получайте, скептики!”

Недавно Мириам увидела в интернете, что я использую ее термин, и связалась со мной. Ее версия истории немного отличается, но суть остается неизменной: “В нашей семье термин носит пренебрежительный характер – это идея, которая маскируется под Истину, чтобы превознести говорящего”. Мириам любезно согласилась, чтобы я использовал ту версию истории, которой поделился со мной ее отец (как я ее помню), и дал несколько более узкое определение ее блестящему неологизму.

Они умеют говорить, скажут энтузиасты, просто мы еще не открыли и не научились переводить их языки. Такая мысль бесконечно привлекательна, однако проведенные в последние годы подробнейшие исследования коммуникации обезьян, птиц и дельфинов показывают, что способность животных “делиться мыслями” крайне ограничена. Если это язык, то термитов можно считать инженерами, богомолы исповедуют религию, а волки заседают в парламентах.

Джерри Фодор (1975) очень эффективно использовал этот риторический вопрос в своей новаторской книге “Язык мысли” и подчеркнул подразумевающийся ответ, процитировав вызывающее замечание Линдона Джонсона: “Другого президента у вас нет” (p. 27).

Этот вывод часто называют холизмом ментального (или интенционального); против этого холизма решительно выступал Джерри Фодор, который утверждал, что без труда может представить существо, имеющее ровно одно убеждение (Fodor, Lepore 1992).

Важные детали этого примера мы разберем в главе 27.

Приношу свои извинения тем из вас, кто не прочь представить, каково быть маргариткой, и в утешение предлагаю концепцию Umwelt: она позволяет вам отдать должное реальной исключительности маргаритки и не хватить при этом лишку.

Это высказывание приписывается многим, включая философа Людвига Витгенштейна, художника Пауля Клее и критика Виктора Шкловского.

Исключения лишь подтверждают правило. Затруднения с народной психологией – один из наиболее явных симптомов аутизма как в легкой, так и в тяжелой форме. Аутисты, которым вообще под силу интерпретировать поведение людей, например Тэмпл Грандин, судя по всему, действительно полагаются на выведенную ценой больших усилий теорию. В то время как мы без труда и даже без отчета понимаем значение жестов, улыбок и обстоятельств, ей приходится делать интерпретации на основании того, что она наблюдает. Она неутомимо собирает свидетельства, чтобы отличать дружеское приветствие от угрозы и понимать, когда люди приходят к компромиссу. Она научилась узнавать обещания и покупки, научилась шутить и врать. Шелдон Купер из “Теории Большого взрыва” – известный персонаж с синдромом Аспергера, легкой формой аутизма, и мы видим, как его блестящий научный ум вскипает всякий раз, когда ему приходится анализировать детали будничных ситуаций так, словно он анализирует влияние катализаторов на химическую реакцию в пробирке. Тэмпл Грандин и вымышленный Шелдон Купер явно пользуются теорией сознания. Если ею пользуемся и мы, наш вариант теории сильно отличается от их вариантов.

Я назвал это “интенциональной” установкой, а не установкой “рационального агента” и не установкой “убеждение-желание”, потому что в то время (в 1971 г.) большое количество философских трудов по интенциональности использовало логику “интенциональных идиом”, которые ссылались на пропозициональные установки убеждения, желания, ожидания. Заключенная в этих идиомах очемность не только приводила к возникновению логических проблем, но и указывала на их решения. В убеждении или предложении может говориться о несуществующем объекте, например о Санта-Клаусе. Несуществующее может быть и объектом желания, например фонтан вечной молодости или просто стакан холодной воды посреди пустыни. Очемность интенциональной установки заключается в том, о чем думают агенты. При нормальном ходе событий мы не принимаем интенциональную установку намеренно – обычно это происходит непроизвольно и редко осознается.

В моей статье “Интенциональные системы в когнитивной этологии: в защиту парадигмы Панглосса”, опубликованной в 1983 г. в журнале Behavioral and Brain Sciences, приводятся подробности, сопровождаемые целым хором возражений и опровержений. Более свежие рассуждения об интенциональной установке и опровержение типичных возражений можно найти в моем эссе “Теория интенциональных систем” (2009c), которое легло в основу этой главы.

Это главная мысль моей книги “Объясненное сознание” (1991a). Идея о существовании такого места – я называю его картезианским театром, – очевидно, невероятно привлекательна, поскольку многие мыслители все равно не понимают, что его на самом деле нет, несмотря на все доводы, приводимые мною и другими учеными.

Нечасто можно встретить ремарку, что в любимом мысленном эксперименте философов “мозг в колбе” мозг должен какое-то время прожить в теле, чтобы произвести настройку аппаратного обеспечения в соответствии с программным, представляющим собой годы опыта. Если вы “просто” сконструируете мозг с нуля, позволив элементам установить случайные связи (иными словами, подключите новый мозг произвольным образом), вероятность того, что этот мозг будет иметь какую-либо компетенцию и генерировать логичные идеи, намерения и проекты, обладая при этом какими-либо (очевидными) воспоминаниями, будет Бесконечно мала (см. главу 35). См. также главу 32.

Экспериментальный образец – это полезный, но опасный элемент инженерного жаргона: когда вас просят сконструировать очень сложное, требующее тонкой настройки устройство, вы создаете очень простое устройство – решая тем самым так называемую модельную задачу, – а когда оно справляется с упрощенной задачей, вы объявляете, что создали “экспериментальный образец” и теперь нужно просто масштабировать его до полностью работающего устройства, которое требовалось изначально, и для этого необходимы лишь время и деньги, поскольку самая сложная, “концептуальная” задача уже решена. Иногда все так и получается.

Не всем по вкусу эта мысль! Она высмеивается в недавно вышедшей книге “Философские основы нейронауки” (2003), написанной нейробиологом Максом Беннетом и философом Питером Хакером. Подробное опровержение (и их опровержение моего опровержения) можно найти в работе Bennett et al. 2009.

Обзор моделей см. в моей статье “Логическая география вычислительных методов. Взгляд с Восточного полюса” (1986). Первую полную антологию можно найти в работе McClelland, Rumelhart, and PDP Research Group (1986).

Да, рисунки возбуждения на затылочной (зрительной) коре (и в других зонах коры головного мозга) действительно принимают (примерную) форму объекта, находящегося у вас перед глазами, но смотрит ли хоть что-нибудь в вашем мозге на эти формы? Возможно, что-то вроде как смотрит на эти формы. И все же к этой мысли нужно относиться с осторожностью.

Благодарю своего коллегу Джорджа Смита, который познакомил меня с регистровыми машинами, когда в середине 1980-х гг. мы вместе читали вводный курс лекций о компьютерах в Университете Тафтса. Он разглядел огромный педагогический потенциал регистровых машин и нашел способ объяснить принцип их работы, которым я воспользуюсь и здесь, обращаясь к несколько другой аудитории. Мастерская учебных программ, которую мы с Джорджем основали в Университете Тафтса, выросла именно из этого курса лекций.

Решения задач и упражнений ищите в приложении в конце книги.

Это означает, что остальные упражнения обязательны! Я не шучу. Если вы хотите с пользой применять этот инструмент мышления, вам нужно практиковаться как можно больше, пока вы не овладеете им в совершенстве. Работа над простыми обязательными упражнениями, возможно, займет у вас лишний час или два, но оно того стоит.

Ада Лавлейс, дочь поэта лорда Байрона, была выдающимся математиком – и не только. В 1843 г. она опубликовала свой перевод итальянских комментариев к аналитической машине Бэббиджа и дополнила его своими заметками, которые оказались длиннее и подробнее того, что она перевела: Menabrea (1842). В ее заметки вошла и тщательно проработанная инструкция по использованию машины Бэббиджа для вычисления чисел Бернулли. Именно поэтому Лавлейс часто называют первым программистом в истории.

Попытки определить эти уровни совершаются в рамках исследований когнитивной нейробиологии и вычислительной нейробиологии. Две этих области различаются в основном уклоном: специалисты по вычислительной нейробиологии сосредоточены на создании работающих (компьютерных) моделей своих идей, а специалисты по когнитивной нейробиологии часто довольствуются набросками высокоуровневых шаблонов способностей и взаимодействий, которые должны внедряться в любую модель более низкого уровня. В компьютерной науке подобная война идет годами: на одном полюсе стоят ИИ-визионеры, которые не пишут работающие программы, а демонстрируют факты о спецификациях любой успешной программы для выполнения той или иной задачи, а на другом полюсе – прожженные инженеры, которых сложно впечатлить, пока они не увидят реальный работающий код. Остальное, по их мнению, нельзя назвать программным обеспечением – это лишь “иллюзорное обеспечение” (англ. vaporware). Но их нетерпимость к самым склонным к теоретизированию коллегам не идет ни в какое сравнение с враждебностью, наблюдаемой между специалистами разного уровня по нейробиологии. Один заведующий лабораторией (который специализировался на изучении кальциевых каналов в аксонах нейронов) однажды сказал мне: “В нашей лаборатории говорят: работая над одним нейроном, ты занимаешься нейробиологией. Работая над двумя нейронами – психологией”. И это был не комплимент! Поскольку когнитивная нейробиология забирает львиную долю внимания прессы (все в восторге от новых открытий в сфере зрительных иллюзий, памяти, сознания, речи и понимания, но не каждый интересуется сотнями разных нейромодуляторов и их рецепторов, нейрон-астроглиальными взаимодействиями… или кальциевыми каналами), специалисты по вычислительной нейробиологии нередко страдают от профессиональной ревности по отношению к специалистам по когнитивной нейробиологии.

Мой коллега Рэй Джекендофф (1993) называет это парадоксом изучения языка: дети каким-то образом без труда усваивают и используют правила грамматики, которые до сих пор не могут сформулировать профессиональные лингвисты.

На самом деле великое воображение Декарта позволило ему хотя бы приблизиться к нескольким прекрасным идеям. Он представил, что провода могут открывать крошечные клапаны или поры и выпускать потоки сдерживаемых “животных духов” (спинномозговой жидкости), которые затем выполняют некоторую гидравлическую работу, – чем не предвестник электронного усилителя? Более того, он заметил, что по крайней мере часть разумных (уместных, соответствующих) действий такое устройство может совершать механически, и описал тем самым автоматический рефлекс. Примером может служить то, как человек отдергивает руку от пламени, когда жар тянет за соответствующий проводок: все это лишь механика мозга, разум здесь не нужен!

Отступление для специалистов: CYC (Lenat, Guha 1990), бесспорно, самый впечатляющий проект по использованию в искусственном интеллекте (ИИ) подобной языку мысли системы – энциклопедическая (англ. enCYClopedic), по большей части вручную спрограммированная база данных, управляемая собственным механизмом логического вывода. CYC разрабатывается более четверти века с привлечением множества рук, но ее сила объясняется категорически небиологическим и непсихологическим дизайном. (См. великолепную статью о CYC в “Википедии”.) Пунктик Майка насчет рыжих, вероятнее всего, нельзя считать аксиоматизированной микротеорией о рыжих, написанной на языке мысли и внедренной в большую базу данных наподобие CYC. Мы еще не знаем, на что способны пунктики подобного рода, поскольку еще не изучали их непосредственно – но изучали в очень простых моделях (таких, как архитектуры поглощения, разработанные с учетом анатомии насекомых Родни Бруксом и его коллегами – см. Brooks 1987). В теоретическом отношении проект Брукса Cog (по созданию человекоподобного робота – см. Dennett 1994b) был интересен прежде всего тем, что он втолкнул эти совершенно непропозициональные модели содержательных структур в сферу человеческой психологии.

Прекрасный дверной упор получается из тяжелого утюга вроде того, каким гладила одежду ваша бабушка. Если вы найдете такой утюг в антикварном магазине или на сайте “коллекционеров”, убедитесь, что покупаете настоящую вещь, а не копию, потому что на продажу сегодня выставляется много современных дверных упоров, отлитых в форме старинных тяжелых утюгов. Лет через сто кто-нибудь, возможно, займется производством оригинальных дверных упоров, как две капли воды похожих на четвертачники – те самые устройства, которые ваши прадеды использовали тогда, когда деньгами служили монеты.

Философ Хилари Патнэм (1975) изобрел Землю-Двойник много лет назад, и мой насос интуиции воспроизводит все важные детали его концепции. Мой рассказ о четвертачнике, по сути, представляет собой перенастройку рычагов предложенного Патнэмом насоса интуиции. На протяжении последних тридцати пяти лет философы обсуждали десятки и даже сотни других его вариаций. В оригинальном варианте Патнэма речь шла о воде на Земле и эрзац-воде (с составом XYZ, а не H2O) на Земле-Двойнике, но в таком случае возникает ряд сложностей, не имеющих отношения к нашему применению этого насоса интуиции, поэтому пускай шмошади в нашем примере станут аналогами четвертаков бальбоа.

Перевод А. Сергеева. – Прим. пер.

В знаковой работе Текумсе Фитча “Наноинтенциональность. В защиту внутренней интенциональности” (2008) делается предположение, что клетки-эукариоты – но не их предки-прокариоты – были первыми сущностями, обладающими “внутренней” интенциональностью, поскольку их способность к самозащите была существенно более развитой, чем подобная способность их предков. Текумсе Фитч подчеркивает автономию, то есть субъектность, отдельных клеток, что и сподвигло меня на пересмотр гомункулярного функционализма (см. главу 20), однако я не могу согласиться с его попыткой остановить конечный регресс на эукариотах. Прокариоты, как и эукариоты, не могут быть “заменены машиной”, а следовательно, субъектность доходит до белков и достигает нижней точки на эгоистичных генах.

Категоричное и страстное отрицание всего, что написано в этом абзаце, см. в книге Фодора и Пьятелли-Пальмарини “В чем ошибался Дарвин” (2010). Либо в корне неправы они, либо автор книги, которую вы читаете. Более подробная аргументация в поддержку изложенной в настоящей книге позиции приводится в части VI, а также в моей книге “Эволюция причин” (готовится к публикации).

Рут Милликен развивает эту мысль лучше меня в серии блестящих книг, первая из которых вышла в 1984 г. О современном состоянии вопроса см. в новой работе Millikan and Her Critics (Ryder et al. 2013).

Как сказал философ Джон Хогланд (1981, p. 23), первый принцип ИИ гласит: “Если позаботиться о синтаксисе, семантика позаботится о себе сама”. Можно по-разному трактовать эту фразу, но в своем первом, чересчур многообещающем варианте, она спровоцировала работу по созданию гигантской базы данных, аксиоматизированной формализации мирового знания, которую сможет обслуживать и использовать (исключительно синтаксическая) машина вывода. (Лучший пример этого – CYC.) Большинство экспертов полагает, что на практике это неисполнимо, но фраза живет, поскольку прекрасно выражает идею о том, что мозг представляет собой своеобразный компьютер (а следовательно, синтаксический движок), который, благодаря своей конструкции, в общих чертах выполняет работу семантического движка.

Компьютер IBM Watson появился как раз вовремя, чтобы моя научная фантастика фактически стала научным фактом. Watson можно считать ящиком А, в то время как в ящике Б содержится шведский аналог Watson, независимо разработанный Бо. Когда я впервые опубликовал описание этого мысленного эксперимента (Dennett 1995a), я мог лишь сказать: “Реальным примером подобного проекта можно считать масштабный проект Дугласа Лената CYC (от англ. encyclopedia), разрабатываемый компанией MCC (Lenat, Guha 1990)”. См. также сноску о CYC в главе 28. В 1995 г. невозможно было представить, что ИИ станет таким, какой мы сейчас наблюдаем в Watson, но его развитие шло большими шагами. В отличие от проекта CYC, код которого написан в основном вручную, Watson может самостоятельно штудировать интернет в поисках истин, а также эффективно использовать статистические характеристики доступных данных. И Watson, и CYC по-своему вроде как понимают данные в своих базах – им доступно гораздо, гораздо более глубокое понимание, чем другим компьютерам с большими базами данных.

Когда я впервые описал этот насос интуиции, формат ASCII (American Standard Code for Information Interchange; “американская стандартная кодировка для информационного обмена”) был стандартом почти для всей текстовой обработки, электронной почты и интернета. Позднее ей на смену пришла расширенная, обратно совместимая кодировка UTF-8 (Universal [Character-set] Transformation Format – 8 bit; “универсальный [побуквенный] формат преобразования – 8 бит”). Таким образом, ASCII по-прежнему остается частью UTF-8.

Только для философов: кое-кто утверждал, что мое представление о паттернах, изложенное в статье “Реальные паттерны” (1991b), представляет собой эпифеноменализм о содержимом. Это мой ответ.

Выдвинув эту гипотезу, марсиане могут заняться вариацией на тему радикального перевода Куайна, но их задача будет вдвое сложнее, поскольку они не смогут выяснять у своих “информаторов”, А и Б, названия предметов, показывая их и спрашивая: “Мяч? Карандаш?”

Такую же мораль можно вывести из интерпретации фактов эволюционной истории. Даже если вы в состоянии в мельчайших подробностях описать каждый каузальный факт в истории каждого жирафа, который когда-либо жил на земле, вы ни за что не сумеете объяснить наблюдаемые закономерности – к примеру, появление у жирафов длинной шеи, – если только не подниметесь на уровень-другой и не спросите “Почему?”, ища мотивы Матери-Природы. (Подробнее об этом в части VI.)

У меня свои представления о том, какой должна быть адекватная научная теория смыслов: на мой взгляд, на место ригидных, булевых (логических) конструкций GOFAI (“старого доброго искусственного интеллекта”) должны прийти более гибкие, байесовские (статистические, вероятностные) сети поиска паттернов, однако сейчас не время и не место для разработки этих идей.

Некоторым показалось, что мое сравнение идеи Дарвина с универсальной кислотой вдохновлено ДНК, ведь она есть не что иное, как дезоксирибонуклеиновая кислота, но я имел в виду нечто более универсальное: ДНК – не единственный агент эволюции на нашей планете, и как знать, какие еще примеры эволюции таит наша вселенная?

Борхес называет немного другие цифры: в каждой книге 410 страниц, на каждой странице 40 строк, а в каждой строке 80 знаков. Общее число знаков в книге достаточно близко к моему (1 312 000 против 1 000 000), чтобы разница не имела значения. Я взял более круглые цифры, чтобы облегчить подсчеты. Борхес ограничился набором из 25 символов, которых достаточно для прописных букв испанского алфавита (а также пробела, запятой и точки в качестве единственных знаков препинания), но недостаточно для английского алфавита. Я взял набор из 100 символов, чтобы в нем наверняка нашлось место для прописных и строчных букв, а также знаков препинания всех языков с латинским алфавитом.

Стивен Хокинг (1988, p. 129) настаивал на такой формулировке: “В наблюдаемой нами части вселенной находится около десяти миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов (1 с восемьюдесятью нулями) частиц”. По оценке Майкла Дентона (1985), в наблюдаемой вселенной находится около 10^>70 атомов. По расчетам Манфреда Эйгена (1992, p. 10), объем вселенной равняется 10^>84 кубических сантиметров.

Вавилонская библиотека конечна, но весьма любопытно, что в ее стенах содержатся все грамматически верные фразы английского языка. Однако их количество бесконечно, а библиотека конечна! И все же любую английскую фразу, какой бы длинной она ни была, можно разбить на фрагменты длиной в пятьсот страниц, каждый из которых хранится где-то в библиотеке! Как это возможно? Некоторые книги могут использоваться более одного раза. Проще всего понять самый вопиющий пример: поскольку некоторые книги содержат только один символ на множестве пустых страниц, многократное использование этих ста книг позволит создать любой текст любой длины. Как Куайн (1987) заметил в своем информативном и любопытном эссе “Универсальная библиотека”, если вы прибегнете к стратегии повторного использования книг и переведете все содержимое в кодировку ASCII, используемую вашим текстовым процессором, вы сможете уместить всю Вавилонскую библиотеку в двух чрезвычайно тонких томах, в одном из которых будет напечатан 0, а в другом – 1! (Куайн также указывает, что идею об универсальной библиотеке задолго до Борхеса предложил психолог Теодор Фехнер.)

Куайн (1987) с той же целью вводит термин “гиперастрономический”.

“Долина смеха” (De Vries 1953). Далее следует: “Нисколько не стесняйтесь. Зовите меня в любое время дня и ночи…” Возможно, Де Врис также изобрел игру, чтобы продемонстрировать, насколько сильное воздействие (хоть пагубное, хоть нет) может оказать одно лишь типографское изменение. Один из лучших примеров: Whose woods are these, I think I know; his house is in theVillage though (игра слов: в оригинале – “Я знаю, чьи это леса, их хозяин живет в деревне”; в измененном варианте – “Я знаю, чьи это косяки, их хозяин живет в Виллидж”). Игру быстро подхватили: в естественном состоянии, говорит нам мутант-Гоббс, thewife of man, solitary, poore, nasty, brutish, and short (игра слов: в оригинале – “жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна”; в измененном варианте – “жена человека одинока, бедна, ворчлива, тупа и низкоросла”). Или вот вам вопрос: Am I my brothel’s keeper? (игра слов: в оригинале – “Разве я сторож брату моему?”; в измененном варианте – “Разве я сторож борделю моему?”).

Не совсем невозможно. Геостационарные спутники, которые движутся по орбите в унисон с вращением Земли, представляют собой своего рода реальные, а не волшебные небесные крюки. Их ценность – и финансовая устойчивость инвестиций в них – объясняется тем, что нам часто очень хочется прикрепить что-либо (например, антенну, камеру или телескоп) к определенной точке в небе. Увы, спутники бесполезны для подъема грузов, поскольку они находятся слишком высоко. Тем не менее эта идея рассматривалась. Как выяснилось, чтобы веревка из самого прочного искусственного волокна, когда-либо создававшегося на земле, выдержала хотя бы собственный вес, не говоря уже о грузе, наверху ее диаметр должен составлять более ста метров, пускай даже она будет истончаться до едва заметной лески. Даже если вам удастся протянуть такой кабель, вряд ли вам захочется, чтобы он случайно упал с орбиты на какой-нибудь город!

Я обрадовался, когда изобрели небесный кран, который должен был помочь опустить марсоход “Кьюриосити” на поверхность Марса 6 августа 2012 г., и особенно меня обрадовал тот факт, что его назвали небесным краном, а не небесным крюком, поскольку он представляет собой продукт блестящей инженерии, а не чудо.

Обратите внимание на серьезное различие в наследии Митохондриальной Евы и Y-хромосомного Адама: у всех нас, мужчин и женщин, в клетках есть митохондрии, которые мы унаследовали от матерей; если вы мужчина, то у вас есть Y-хромосома, которую вы унаследовали от отца, в то время как почти все – но не совсем все – женщины не имеют Y-хромосомы вовсе.

Отбросив логические возможности в сторону и посмотрев на фактический ход истории, мы увидим, что некоторые мужчины пытались монополизировать оплодотворение в своих популяциях и, судя по всему, иногда поразительно преуспевали в этом: могущественные короли и воины оплодотворяли сотни женщин. Плохо ли, хорошо ли это, но их вклад в человеческий генофонд, вероятно, непропорционально велик.

Дэйл Петерсон обратил мое внимание на тот факт, что отбойники шимпанзе постепенно оттачиваются в процессе непрерывного использования на протяжении долгого времени. Это дает нам прекрасное “недостающее звено” в серии, которая началась с того, что случайный камень был использован, чтобы расколоть орех, после чего для этой цели был выбран оказавшийся поблизости камень самой удачной формы, после чего были организованы поиски более удобного камня, после чего было замечено (невооруженным глазом, с применением зрительной памяти), что любимый камень становится тем лучше, чем дольше он используется, и наконец был достигнут тот уровень развития, когда камень стал специально обтесываться для конкретной задачи.

От англ. futile – бесполезный, тщетный. – Прим. пер.

Роль абиотических циклов в изменении вероятности появления репродуктивных клеток более подробно обсуждается в моей книге “Эволюция причин” (готовится к публикации).

Вот тот же самый фрагмент на немецком, напечатанный более читабельным шрифтом: Freunde, Römer, Mitbürger, gebt mir Gehör! Ich komme, Cäsars Leiche zu bestatten, nicht, ihn zu loben.

Этим прекрасным словом программисты называют ошибку кодирования семантического, а не синтаксического уровня. Если вы забыли поставить скобку – это опечатка; если забыли задать внутреннюю переменную – одумка. Одумки возможны в любой человеческой деятельности, интерпретируемой семантически или интенционально и имеющей четкие каноны правильности или эстетики. Назвать даму блаженной, а не благородной – значит, допустить одумку, а не опечатку. См. Dennett 2006b.

Грубо говоря, формат MIDI в музыке сродни кодировке ASCII в обработке текста – это лингва франка для общения компьютерных программ с внешним миром.

Один из читателей раннего черновика этой книги решил, что я все это выдумал. Если вас терзает такое же подозрение, ознакомьтесь с обстоятельной и чрезвычайно серьезной статьей о философских зомби в Stanford Encyclopedia of Philosophy, доступной онлайн: http://plato.stanford.edu/entries/zombies/.

Здесь философы снова не преминут обвинить меня в подмене метафизического вопроса эпистемологическим: “Не спрашивайте, откуда мы узнаем, что кто-то зомби! Спрашивайте, что значит быть зомби!” Такой отрыв метафизики от эпистемологии возможен разве что в воображении.

Перевод Р. Райт-Ковалевой. – Прим. пер.

Перевод Е. Суриц. – Прим. пер.

Даг прицепился к словосочетанию “клочки бумаги” из эссе Сёрла и показал, как оно подталкивало людей существенно недооценивать масштабы и сложность используемого программного обеспечения. Он включил это замечание в свой комментарий к эссе Сёрла, опубликованный в нашей книге, и Сёрл (1982) резко ответил ему на страницах New York Review of Books, поскольку, хотя мы правильно перепечатали его статью, в своем комментарии Даг ошибся и написал “несколько листков”, когда у Сёрла были “клочки”, и это, по утверждению Сёрла, полностью исказило смысл его довода! Если Сёрл прав – если это крошечное неумышленное искажение действительно изменило механику опыта, – в некотором роде это доказывает нашу точку зрения: если столь незначительное изменение может свести мысленный эксперимент на нет, то на это стоит обратить внимание всех тех, кто собирается воспользоваться таким насосом интуиции!

Ознакомьтесь с виртуозной демонстрацией Хофштадтера в книге “Глаз разума” (Hofstadter, Dennett 1981). Показывая, что насос интуиции “Китайская комната” обладает (как минимум) пятью регуляторами, Даг по очереди поворачивает каждый из них, создавая целое семейство мысленных экспериментов, подталкивающих к разным выводам. В заключении я заметил:

Каждый вариант настройки нашего насоса интуиции рождает немного иной нарратив, в котором на задний план отходят иные проблемы и из которого извлекаются иные уроки. Чтобы понять, какой версии – или каким версиям – доверять, необходимо внимательно изучить каждую из них и определить, какие особенности нарратива выполняют основную работу. Если чрезмерное упрощение питает интуитивные озарения, а не просто помогает избавиться от не относящихся к делу сложностей, нам не следует доверять напрашивающимся выводам. [p. 460]

Как часто замечается, эта убежденность вторит убежденности Декарта, который еще в 1637 г. в своем “Рассуждении о методе” сказал, что легче всего отличить машину от человека с нематериальной душой, если вступить с ней в беседу.

Можно представить себе, что машина сделана так, что произносит слова – и даже слова, связанные с физическим воздействием или объектами, которые провоцируют изменения в ее органах, как, например, если тронуть ее в каком-нибудь месте, и она спросит, что от нее хотят, тронуть в другом – закричит, что ей больно, и так далее. Но никогда она не сумеет построить фразы таким образом, чтобы ответить на сказанное в ее присутствии, хотя на это способны даже самые глупые люди.

Неизвестно, вдохновлялся ли Тьюринг насосом интуиции Декарта при создании собственного.

Спасибо лингвисту, китаеведу и ученому-энциклопедисту Дэвиду Мозеру, который предоставил мне этот пример, появившийся в Китае как раз в тот момент, когда у меня возникла в нем необходимость.

Перевод С. Церетели, В. Васильева, B. Швырева. – Прим. пер.

Например: как вы решаете, кто из вас хозяин, а кто – альтеры? как вы объясняете себе тот факт, что ваши воспоминания о недавних событиях состоят из кратких эпизодов присутствия, перемежающихся часами и целыми днями забытья? вам это не кажется подозрительным?

В стихотворной пьесе Т. С. Элиота “Убийство в соборе” Бекета спрашивают о событии из его прошлого и он отвечает:

Те времена прошли. Я вспоминаю:

Забвения не стоят. (Перевод В. Топорова)

Ученые не сходятся во мнении, можно ли считать гетерофеноменологию предпочтительной методологией для научного изучения сознания. Одни исследователи считают, что она вносит ясность, однозначно определяя условия, в которых наука может изучать сознание, другие полагают, что она просто повторяет очевидное, а третьи упорно отказываются ее принимать. Ряд лучших опубликованных работ на эту тему перечислен в разделе “Источники”.

Если вы сомневаетесь, что внушение подобного убеждения может привести к таким последствиям, ознакомьтесь с работой Vohs, Schooler (2008) и более поздней литературой, в которой приводятся экспериментальные данные.

Подробнее о теоретических следствиях этого компромисса в пространстве и времени см. в работе Dennett 1987, chapter 9.

Совершенно другой взгляд на двумерную физику и инженерию излагается в книге А. Дьюдни “Планиверсум” (1984), в которой автор значительно углубляет идеи, высказанные во “Флатландии” Эдвина Эббота (1884), создавая при этом мощный инструмент мышления.

Чудесный пример безудержного высокоуровневого прогнозирования содержится в фильме “Принцесса-невеста” в сцене, где Уоллес Шоун в роли Виззини пытается перехитрить Кэри Элвеса в роли Уэстли, когда тот предлагает ему угадать, в каком из кубков яд, но в итоге переигрывает самого себя. См. http://www.dailymotion.com/video/xhr71a_never-go-in-against-a-sicilian-when-death-is-on-the-line_shortfilms.

На официальном сайте королевской семьи говорится: “Сегодня Корона сохраняет за собой право собственности на всех немеченых лебедей-шипунов, обитающих в открытой воде, но королеве принадлежат только лебеди, обитающие на определенных отрезках Темзы и ее притоков. Настоящее право собственности делится с Почтенным обществом виноделов и Почтенным обществом красильщиков, которые получили право собственности по королевскому указу в пятнадцатом веке. Само собой, сегодня лебедей не едят”.

Работа Хейса вдохновила и других. См. антологию под редакцией Боброу (1985). Авторы одного из эссе замечают: “Термин «наивная физика» неоднозначен. Что это – плохая физика? Психология? Искусственный интеллект? Физика?” (Bobrow 1985, p. 13). На мой взгляд, наивная физика – это попытка ввести физику в нашу манифестную картину мира, вполне допускающую автоматическое дедуктивное мышление.

Что касается другой задачи из этой книги, ответы таковы: slop, love, even, (Laura) Dern, а также smut, hope, iron, (Sean) Penn.

Первого апреля 2012 г. в интернете появился прекрасный шахматный розыгрыш (Rajlich: Busting the King’s Gambit // ChessBase News, April 2, 2012: http://chessbase.com/newsdetail.asp?newsid=8047). Утверждалось, что гигантский консорциум компьютеров, круглосуточно работавший на протяжении нескольких месяцев, доказал, что королевский гамбит (дискредитированный, но не “опровергнутый” дебют) неизменно приводит к поражению, если только не соблюдается одно маловероятное условие. Я попался на удочку – и мне особенно неловко из-за этого, поскольку ранее я писал о другом розыгрыше Мартина Гарднера (во введении к работе Hurley, Dennett, and Adams 2011). Розыгрыш объясняется в статье The ChessBase April Fools Prank // ChessBase News, April 4, 2012: http://chessbase.com/newsdetail.asp?newsid=8051.