– Ты выглядишь как натуральный наркоман, – сказал ему Боуэн.
Демарко громко отхлебнул кофе – он знал, как Боуэн ненавидит этот звук.
Боуэн выдвинул ящик стола, пошарил в нем рукой, достал янтарный пузырек, высыпал из него себе на ладонь две белые таблетки и положил их на дальний край стола.
– Возьми таблетки, поезжай домой, выпей их и ложись спать. И не вздумай мне перечить.
– Я не принимаю лекарств, – сказал Демарко.
– Да-да. Днем – кофеин. Ночью – вискарь. Без еды, без сна. Ты разрушаешь себя, Райан. Ты хоть это понимаешь?
Демарко усмехнулся и снова громко отхлебнул кофе.
– Так что уговор будет такой, – не обратил на его выходку внимания Боуэн. – Ты берешь эти таблетки, едешь домой и отсыпаешься. Иначе я отстраню тебя от расследования.
– Ты не посмеешь.
– Да, ты как бы ведешь это дело. Но посмотри на себя: ты как будто не в себе. Не знаю, что такого в этом Хьюстоне. Но ты ведешь это дело слишком пристрастно. Словно оно касается лично тебя. Наверное, я допустил ошибку. Мне с самого начала не следовало поручать это дело тебе. Но даже то, что мы с тобой – друзья, не означает, что я буду закрывать глаза на то, как ты изводишь себя из-за этого парня.
Прислонившись спиной к двери, Демарко не двигался. Стараясь унять нервное возбуждение, усугубленное кофеином, он упорно разглядывал рябь, пробегавшую по поверхности жидкости в кружке.
Голос Боуэна смягчился:
– А может быть, Хьюстон тут ни при чем? И все дело в Ларейн? Или Райане-младшем?
Демарко стиснул кружку обеими руками. Во рту стало сухо и кисло.
– Не трогай мою семью, – еле слышно прошептал он.
Боуэн на миг остановился, сгреб со стола таблетки, подошел к Демарко, вырвал из его рук кружку, положил в ладонь таблетки и зажал ему руку. Стоя почти вплотную к сержанту и сдавливая своими пальцами руку Демарко, словно клещами, Боуэн тихо, но твердо сказал:
– Поезжай домой, Райан. Если за ночь появятся какие-то новости, я пошлю патрульного, чтобы он вытащил твою задницу из постели. Это не предложение. Это – приказ. И на этот раз ты его выполнишь.
Почему-то Демарко так и не смог посмотреть в глаза Боуэну. И по какой-то причине у него вдруг не осталось никаких желаний, кроме одного – лечь спать. Он готов был проспать лет сто – без снов, без ночных утех и без тягостных раздумий о грядущем дне.
С трудом оторвавшись от двери, сержант нащупал за спиной ручку и вцепился в нее. Медленно развернувшись, он открыл дверь и переступил порог. И уже из коридора хрипло бросил Боуэну:
– Будь добр, вымой и вытри насухо мою кружку после того, как допьешь мой кофе.