Администрация колледжа предпочитала, чтобы любого сотрудника правоохранительных органов, появляющегося в студгородке, сопровождал представитель охранной службы кампуса. И обычно Демарко считался с этим требованием. Но сегодня ему совсем не хотелось, чтобы какой-нибудь сопляк-недоучка смотрел ему в рот и доставал дурацкой болтовней, пытаясь завоевать его расположение и заручиться ходатайством для работы в полиции. Сегодня дух товарищества Демарко изменил.
Накануне он мотался по парку «Морис Годдард» до тех пор, пока адски не заболели ноги. Выпил слишком много горячего кофе из пластиковых стаканчиков и выдержал слишком много пытливых взглядов молодых глаз, которые преследовали его весь день так, словно он был хранителем всех секретов и с его губ в любой момент могли сорваться важные слова и ценные знания. И теперь сержант чувствовал себя изнуренным и опустошенным, как вывернутый карман.
В Кэмпбелл-Холле Демарко направился в секретариат кафедры английского языка на втором этаже. На полпути туда он встретил только одну студентку. Бледная худосочная блондинка сидела на полу у закрытой двери, держа на коленках ноутбук. Проходя мимо, Демарко покосился на дверь; под табличкой с именем д-ра Роберта Дентона скотчем был прилеплен бумажный листок. И на этом листке черным жирным шрифтом напечатан отрывок стихотворения:
Пусть прорастет зерно травой, а той быть сеном:
Я ж – мученик по помыслу чужому.
К чему свобода? Вечность постигать[4].
Теодор Рётке
Сержанту было известно имя Дентона, местного поэта. «Похоже, поэтов всегда поджидают под их дверями прелестные юные создания. Интересно – почему?» – задался вопросом Демарко.
Ответ был прост: потому что поэты и прелестные юные создания все еще верят в романтику. Они еще верят в то, что истина заживляет, а красота затягивает раны. И в то, что любовь предвосхищает, сдерживает и отвращает трагедию под названием жизнь.
Демарко снова подумал о своей жене. Когда-то и Ларейн была прелестным юным созданием. И тоже верила в романтику. Верила… до тех пор, пока ей не пришлось баюкать на руках сынишку со сломанной шеей.
Кабинет № 214 огораживала желтая полицейская лента. Демарко нырнул под нее и толкнулся в дверь, хотя уже понял, что она заперта. Сержант вернулся мимо юной обожательницы поэтов к секретариату кафедры. Секретарша – светлокожая негритянка около тридцати лет – сидела за компьютером прямо и строго, высоко приподняв подбородок и изящно постукивая по клавиатуре своими длинными и тонкими пальчиками с красивым маникюром. Демарко приблизился к ее столу.