Демарко прикрыл за собой дверь.
– Я еще не успел убрать защитные ширмы, – снова подал голос поэт.
Уже поднявшись по лестнице, Демарко выдержал паузу и переспросил:
– Ширмы? – А потом добавил: – А, ну да. Вторые двери… Верно. А я даже не заметил.
– Проходите в комнату. Я мигом, – отозвался Дентон.
Лестница вела прямо в гостиную. Не будь на ее широком венецианском окне горизонтальных жалюзи, она была бы залита солнечным светом. Демарко немного постоял на последней ступеньке лестницы, давая глазам время привыкнуть, а себе осмотреться. Коричневая кожаная софа. Книжный шкаф, заставленный книгами. На полу бежевый ковер с вмятинами от ножек какого-то тяжелого предмета мебели, долго стоявшего в углу у стены – там, где теперь находилась акустическая гитара на металлической подставке. «Что там могло стоять? Пианино?» – подумал Демарко. На каминной полке не было никаких традиционных атрибутов – ни свечей, ни ваз, ни часов, ни сувениров; а сам камин был забит старой золой. Глаза сержанта заметили на ковре и другие вмятины в разных местах. А в стенах гостиной торчали пустые крючки и гвозди. «Комната отдыха», – догадался Демарко. Глубокое кресло с откидывающейся спинкой. Кофейный столик. В том же стиле журнальные столики. И везде картины. Только воскресная газета, расстеленная на полу перед софой, намекала на то, что здесь кто-то жил.
Из спальни вернулся Дентон – в голубых джинсах без ремня и свободной хлопчатобумажной полосатой рубашке с расстегнутыми манжетами и только наполовину заправленной в штаны.
– Садитесь, пожалуйста, офицер. Может быть, выпьете кофе?
Демарко улыбнулся:
– Такое впечатление, будто вас обчистили.
– Увы, бывшая супруга постаралась, – признался Дентон. – Точнее, еще не бывшая. Но живем уже врозь. Ладно, хоть оставила мне, где можно посидеть, – указал поэт жестом на софу. – Вы присаживайтесь. А себе я возьму стул.
Он извлек из-за кухонного стола низкий табурет, затащил его в гостиную и уселся, водрузив босые ступни на верхнюю ступеньку. А затем заметил, как неловко сидит сержант, широко расставив ноги, чтобы не топтать газету.
Дентон поспешно соскочил с табурета.
– Извините, бога ради! – воскликнул он, скомкал газетные страницы и бросил их в пустой угол комнаты. – Я живу теперь по-холостяцки. У меня никак не получается как-то обустроиться.
– Вы с женой не пытаетесь наладить отношения? Помириться? – спросил Демарко.
– Хрен его знает… Она хочет встречаться, понимаете? И мы встречаемся. Но каждый раз она начинает ворошить старое белье. Вот я и думаю – а стоит ли пытаться что-то налаживать?