На мою руку легла ее прохладная рука.
— Вы устали? — услышал я ее голос.
— Полагаю, да.
— Вот вам плащ. Почему бы вам не накинуть его и не отдохнуть? Мы идем ровно, легко справимся и вдвоем без вашей помощи.
Я кивнул, натянув на себя плащ. Ее ладонь осталась в моей руке. Я поднял на нее взгляд. Вианта улыбнулась. Я в первый раз увидел, как она улыбается. Кончиками пальцев другой руки она коснулась пятна крови на моей рубашке.
— Не беспокойтесь, я позабочусь о вас, — пообещала она.
Я улыбнулся ей в ответ, так как она, кажется, хотела этого. Тогда она сжала мои плечи и отошла, а я, глядя ей вслед, гадал, не упустил ли я что-нибудь в своих недавних размышлениях относительно нее. Но сейчас я слишком устал, чтобы ломать голову над неизвестным в этом уравнении. Механизм моего мышления все замедлял и замедлял ход… Привалившись спиной к планширу правого борта и мягко укачиваемый волнами, я позволил себе немного вздремнуть. Через полуприкрытые веки я смотрел на пятна крови на своей белой рубашке. Кровь… Да, кровь…
— Первая кровь! — крикнул Деспил. — И хватит! Ты удовлетворен?
— Нет! — прокричал Юрт. — Я его едва царапнул. — Он крутанулся на своем камне и махнул в мою сторону тройными когтями триспа, готовый снова напасть на меня. Кровь сочилась у меня из царапины и собиралась в бисеринки, а те поднимались в воздух и уплывали, словно пригоршни рассыпанных рубинов. Я поднял фандон в позицию защиты сверху и опустил трисп, который держал отставленным далеко вправо, под углом вперед. Согнув левое колено, я повернул камень на 90 градусов, так что каждый из нас казался висящим вверх ногами по отношению друг к другу.
— Амберийский ублюдок! — крикнул он, и из его оружия в мою сторону вылетели три вспышки света, и, разбитые взмахом моего фандона, похожие на мотыльков, осколки упали, кружась, в Бездну Хаоса, над которой мы летали.
— К твоим услугам, — ответил я и сжал рукоять триспа, выпуская пульсирующие лучи из трех его тонких, как волос, клинков. Проделывая это, я вытянул руку над головой и резанул его по коленям. Он отмел лучи фандоном почти на весь предел их восьмидесятифутового действенного диапазона. У трисливера почти трехсекундная пауза для перезарядки, но я сделал финт, имитируя смертельный удар ему в лицо, на что он рефлекторно поднял фандон, и я сжал трисп для косого удара ему по коленям. Он отбил его секундным импульсом опущенного фандона, сделал выпад мне в лицо и совершил кувырок назад на все 360 градусов, рассчитывая, что время перезарядки спасет его спину, и он вернется в прежнее положение с поднятым фандоном для удара мне по плечу. Но я увернулся, описав около него круг, снизившись и повернувшись без переворота. Я рубанул его по открывшемуся плечу, но оказался за пределами действенности оружия. Деспил тоже описывал круг на камне размером с береговой сигнальный шар, далеко справа от меня, а мой секундант Мондор быстро снижался с позиции, занимаемой высоко над, головой. Мы цеплялись за небольшие камни, преображенные ступенями, плавая на внешнем течении Хаоса, точно на краю водоворота. Юрт повернулся следом за мной, держа левую руку, к локтю которой был прикреплен фандон, в горизонтальном положении и выполняя им медленное круговое движение. Его пленочная сеть трехфутовой длины, утяжеленная снизу мордом, сверкала в зловещем свете, изливавшемся через неравные промежутки с разных направлений. Трисп он держал в среднем направлении атакующей позиции и скалил зубы, но не улыбался, когда мы с ним двинулись на противоположные концы десятифутового круга, который описывали вновь и вновь, ища возможности нанести удар. Я изменил плоскость орбиты, и он тут же сделал то же самое. Я снова проделал этот маневр, и он повторил его. Затем я сделал нырок под 90 градусов вперед, подняв и вытянув фандон. Повернув запястье, я уронил локоть, направляя секущий удар снизу вверх под его защиту. Он выругался и рубанул, но я раздробил его свет, и у него на левом бедре появились три темные линии. Трисливер входит в тело на глубину не более трех четвертей дюйма, и потому при серьезной схватке горло, глаза, виски, запястья и бедренные артерии являются наиболее уязвимыми. И все же, наделав порядочно порезов своему противнику, ты можешь с ним разделаться. Он закружится в туче красных капелек, устремляющихся в такое место, откуда никто не возвращается.