Люк снова начал кашлять и выпил еще воды.
— Трудно решить, что сказать тебе, и чего не говорить, — наконец признался он.
— А ты расскажи все.
Он слегка покачал головой:
— Нельзя. Тогда ты можешь погибнуть. Вместе со мной.
— Судя по тому, как развиваются события, мы и так оба ходим по краю. Так что раскалывайся, хуже не будет.
Люк слабо улыбнулся и сделал еще глоток.
— Отчасти тут дело сугубо личное, — заявил он затем, — и я не хочу никого в него впутывать.
— Твои попытки убить меня каждую весну — тоже дело сугубо личное, а я почему-то оказался в него впутан.
— Хорошо, хорошо, — поморщился Люк, откидываясь на подушку и поднимая правую руку. — Говорил же тебе: я давно с этим покончил.
— Но покушения продолжались
— Это не моих рук дело.
«Ладно, — сказал я себе, — попытаюсь».
— Значит, виновата Ясра?
— Что тебе известно о ней?
— Что она — твоя мать, и что твоя война — это и ее война тоже.
Люк кивнул.
— Стало быть, ты знаешь… Тем лучше, проще будет объяснить… — Он глубоко вздохнул. — Это она подбила меня на затею с тридцатым апреля, чтобы попрактиковаться. Когда я познакомился с тобой ближе и отказался от этой идеи, она просто взбесилась.
— И теперь сама пытается разделаться со мной?
Он кивнул.
— Она хотела, чтобы ты убил Каина.
— Здесь наши желания совпали.
— А остальных? Держу пари, она подговаривает тебе убрать и их тоже. А ты не так уверен, что хочешь этого.
Молчание.
— Ведь правда?
Люк отвел от меня взгляд, и я услышал, как заскрипели его зубы.
— Ты больше не на крючке, — наконец произнес он. — Я не собираюсь причинить тебе вред и ей не позволю.
— А как насчет остальных — Блейза, Рэндома, Фионы, Флоры, Джерарда?..
Люк засмеялся, но тут же лицо его исказила гримаса боли, и он схватился за грудь.
— Им нечего опасаться — по крайней мере сейчас.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Подумай сам, я мог козырнуться в свою старую квартиру, напугав до смерти новых жильцов, и вызвать «скорую». Сейчас я уже находился бы в реанимации.
— Но ты этого не сделал.
— Я бывал ранен и похуже, и выжил. Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь.
— Неужели? И в чем же?
Люк взглянул на меня и снова отвел глаза.
— Она попала в беду, и мы должны помочь ей.
— О ком речь?
— О моей матери.
Я чуть было не расхохотался, но, увидев выражение его лица, передумал. Надо же было набраться наглости, чтобы попросить меня помочь, и кому — Ясре, которая пыталась убить меня, причем не раз, и считала целью своей жизни истребление всех моих родственников! Что это — наглость или?..
— Мне больше не к кому обратиться.
— Люк, если ты сумеешь уговорить меня, то заслужишь медаль «Коммивояжер года»! — ответил я. — Ладно, слушаю.