Брекстон просто отступил от меня подальше и ничего не сказал. Он бросил мой пистолет на пол мостика и достал свой — миниатюрный.
— Ты поможешь мне? — спросил я.
— Я? Тебе?
— Они хотят навесить на меня прокурора Данцигера. Нутром чувствую.
— Это Гиттенс.
— Что?
— Гиттенс, говорю. Его манера. Он такие штучки любит.
— Что ты имеешь в виду?
Снизу раздался звук — чьи-то быстрые шаги.
Чтобы посмотреть, кто зашел в церковь, я встал на четвереньки и, держась за боковую стенку, взглянул вниз. Никого. Но мне видна отсюда только середина церкви. Пытаясь заглянуть дальше, я перегнулся через стенку и… Очевидно, два удара по голове настолько замутили мое сознание и нарушили координацию, что я потерял равновесие и полетел вниз. Правая рука еще цеплялась за край стенки, но рывок был настолько силен, что я ее разжал. Хана! И в то же мгновение кто-то схватил меня за ворот.
Брекстон стоял надо мной и протягивал левую руку. Правой он держал меня за шиворот.
— Хватай!
Я вцепился обеими руками в его руку.
Какое-то время мы оба пыхтели и чертыхались. Втащить меня обратно было делом нелегким.
Но в итоге я оказался на мостике и в безопасности.
Брекстон, обессиленный, сидел рядом.
— Ну ты тяжелый, парень, — сказал, отдуваясь, он.
В этот момент на лестнице раздался топот, и через секунду в дверку протиснулся… Гиттенс.
Брекстон побежал. Я приподнялся на четвереньки — на большее сил не хватило. Да и страшно было встать в полный рост. Особенно в моем состоянии.
Словом, не смейтесь, я погнался за ним на четвереньках.
Брекстон остановился и стал что-то делать на полу.
Я увидел, что в руках у него канат. Он быстро перебросил один конец через боковую стенку; другой конец был, очевидно, заранее где-то закреплен.
И тут его настиг я — обхватил за ноги.
— Брекстон, бежать бесполезно! — крикнул я. — Лучше сдайся! Тебе же будет лучше!
У меня было серьезное преимущество — я прочно стоял на четвереньках и держал его за ноги. Одним рывком я был способен повалить его. Он мог бы вывалиться с мостика и рухнуть вниз.
— Отпусти, козел! — прорычал Брекстон. — Не убивал я прокурора!
Сзади раздался голос Гиттенса:
— Бен, отпусти его. Уходи отсюда.
Я оглянулся. Гиттенс целился в Брекстона из такой же «беретты», что и у меня.
Брекстон, бросивший пистолет, чтобы спасти меня от падения, был теперь безоружен.
Под дулом «беретты» Гиттенса и со мной, театрально обнявшим его колени, Брекстон чувствовал себя дурак дураком. Его бешеный взгляд перебегал с Гиттенса на меня и обратно.
— Бен, если Брекстон убил, значит, ты невиновен! — крикнул мне Гиттенс. — Иди ко мне. И спускайся.