В начале 1918 года его назначили офицером разведки группировки, предназначенной для оккупации территории Финляндии. Шольц довольствовался тем, что не угодил на Западный фронт, где продолжались бои и дела кайзера шли все хуже и хуже. В полях Лотарингии можно было бы легко попасть под пулю, думал разведчик и радовался, что знание русского языка спало его от худшей участи. В стране Суоми местные должностные лица говорили по-русски, от них можно было получить интересную информацию о врагах Германии. За этим его и отправили в дальний угол Европы.
Освоившись в Гельсингфорсе, недавно освобожденном от русских войск и финской красной гвардии, Шольц начал прочесывать провинцию. В городе Або он зашел в управление полиции и познакомился с комиссаром Пелтоненом. Финн, без эмоций встретивший офицера разведки оккупационных войск, в деталях, как ему было велено, обрисовал обстановку в городе и его окрестностях. Они говорили по-русски, и Пелтонен для себя уважительно отметил, что немец владеет этим языком гораздо лучше, чем он, государственный чиновник, проживший сорок лет своей жизни «под дланью русского царя».
С высокого стеллажа он снял одну из папок и передал в руки гостю. Шольц взглянул на приклеенную к титульному листу бирку с названием, постучал по ней пальцем и с улыбкой произнес:
— Увы, господин Пелтонен, пока не могу прочитать, что здесь написано. Я только начал изучать финский и не ранее чем через год смогу общаться на вашем родном языке. Какие документы содержатся в этой папке?
Полицейский подивился оптимизму немецкого офицера, который, видимо, всерьез полагает, что через год будет распоряжаться в стране Суоми, как сейчас. Знакомый из Швеции недавно авторитетно заявил, что генералитет кайзера готовится в скором времени признать поражение в войне с Антантой. Тем не менее без лишних слов он дал пояснения:
— В этой папке, господин подполковник, лежат документы по офицерам русской армии, попавшим в поле нашего зрения.
Пелтонен решил, что русские офицеры для его службы более не представляют никакого интереса. Зато у Шольца загорелся огонь в глазах, а пальцы быстро развязали тесемочки и распахнули обложку. Глаза быстро потухли: документы были отпечатаны на пишущей машинке или заполнены от руки на финском языке, несколько перевернутых страниц показали, что бумаг на русском в папке нет. Неинтересно. Он уже собрался передать папку комиссару для перевода документов на немецкий язык, но вдруг из нее выпала фотографическая карточка. Разведчик взял снимок в руки и увидел на нем портрет офицера в форме полковника русского Генерального штаба. На обороте карточки аккуратным почерком выведено: «Илья Иванович Стрельцов. Санкт-Петербург. 1913 год, 20 июня. В день 40-летия». Он удивленно посмотрел на финна и спросил: