Вдруг Пётр почувствовал, как кто-то дотронулся до его спины. Оглянувшись, он увидел бездомного одноногого калеку. Бродяга протянул дрожащую руку в надежде на милость.
— Падайте на пропитание. Меня выгнали с фабрики, когда мне ногу оторвало на работе, — прохрипел он.
Лицо Петра не выразило никаких эмоций, разве что глаза выдавали малую толику презрения. Однако мужчина всё-таки, достав кошелек, кинул бездомному несколько копеек.
— Благослови вас господь, — после этой фразы оборванец почувствовал, как его щеке прижался набалдашник трости.
— Господь значит… Он меня достаточно «благословил!» — с раздражением прошипел Пётр.
Бродяга испуганно взглянул на мужчину, не зная, чего ожидать. Увидев это в глазах бедняги, Петр лишь чуть слышно хмыкнул, а затем потерял к оборванцу всякий интерес.
Когда же мужчина снова обернулся к дороге, перед его глазами предстала повозка, запряженная двумя автоматонами лошадей. Управлял ими кучер, держа в руках круг, напоминающий штурвал моряка. Из окошка в повозке выглянуло, покрытое веснушками, лицо юнца со светло-русыми волосами. Увидев Петра, его голубые глаза засияли.
— Доброе утро, Руслан, — буркнул мужчина, сев в повозку.
Кучер, опустив рычаг, привел автоматоны в движение. Повозка тронулась с места.
— Пётр Иннокентьевич, вы, наверное, вряд ли сможете представить, как вам повезло, что мне пришлось вчера задержаться в участке до поздна-с, — это заявление Руслана привлекло к нему холодный взгляд начальника, выражающие ровным счётом ничего, поэтому юноше захотелось опустить свой взгляд на колени. — Ваша жена вчера-с телефонировала.
— О, вот оно что! — Пётр прищурил веки, на минуту Руслану показалось, что его выражение лица стало растерянным, может поэтому начальник отвернулся к окошку. — Она раньше никогда так не делала. И что же ты ей сказал?
— Сказал, что вы на задержании и вряд ли будете доступны-с, — юноша несколько секунд нервно сжимал кулаки, но затем, подняв голову, осмелился обратиться к начальнику. — Пётр Иннокентьевич, вам не…
Однако не успел Руслан договорить, как к его лбу слегка прижался набалдашник трости Петра, мужчина устало покачал головой.
— Ты так ещё молод и наивен, Руслан. Усвой один урок: измена — это когда ты и в любовнице пытаешься личность найти — а когда ты используешь проституток ради удовлетворения своих потребностей — это не измена, — Пётр положил трость на колени и снова повернулся к окну. — Тем более ты знаешь ситуацию с моей женой.
— Да-с, однако… Пётр Иннокентьевич, вам не кажется, что после того несчастья, которое с ней случилось, вы поступаете подло?