Молча смотрели все вслед Павлу, уходящему длинной, светлой от высокой белой луны улицей.
— Дурак! Бугай здоровый! — запоздало крикнул Валька и всхлипнул.
Затекли ноги, но Оксана боялась пошевелиться, нарушить долгое молчание. Ей казалось, что любое движение вызовет перемену, заставит его подняться, зажечь свет, и тогда все будет иначе. Может, увидев лицо Павла, глядя ему в глаза, она не сможет притворяться дальше, и придется объяснять и оправдывать то, что объяснить и оправдать невозможно.
— Надолго в Москву? — услышала она вопрос из темноты.
— На неделю.
— А зачем притворяешься?
— Что? Что?.. Простите, не поняла… — испуганно переспросила Оксана.
— Я спросил — чем занимаетесь?
— А… — она облегченно вздохнула, — структурной лингвистикой, заканчиваю аспирантуру.
— А что это такое? Что за работа?
— Я учусь в аспирантуре, — мягко пояснила Оксана, — после университета…
— Я знаю, что такое аспирантура, — перебил Павел, — мне интересно, в чем смысл вашей профессии, это что, наука?
— Наука о законах языка. А вот в чем смысл — мне трудно вам так вот, — Оксана помедлила, подыскивая слово, — так вот популярно объяснить. Я изучаю язык племени аранта.
— А что это за племя?
— Оно живет в Австралии.
— И вы изучаете его язык? Зачем?
«Вот пристал. Очень необходимо ему знать, зачем и отчего. А действительно — зачем?»
Андрей Львович заведовал кафедрой, считался одним из крупнейших специалистов в своей области, и после окончания десятилетки вопрос, куда поступать Оксане, не стоял ни перед ней, ни перед мамой. Андрей Львович так любил свою науку, так хорошо и долго умел о ней говорить и пользовался таким уважением коллег, что считалось само собой разумеющимся, что Оксана поступит к нему на факультет. Галя заканчивала его и была очень довольна. А теперь подросток, которого Оксана уговаривала когда-то читать книги, учиться дальше, — видно, впустую были эти призывы, — подросток, превратившийся в здоровенного, самоуверенного мужчину, спрашивает ее: «Зачем?»
— Вы знаете, — Оксана замялась, — это так долго и так скучно объяснять…
— Что без пол-литра не разберешься, — закончил он. — Так, может, в ресторан пойти, а? Вы как, не возражаете?
— Да нет, спасибо, что-то не хочется.
— Тогда я, с вашего позволения, вздремну часок, — сообщил он, ничуть не огорчившись ее отказом, — не выспался.
_____
Они лежали в темноте, и Оксана не слышала его дыхания. Ей казалось, что Павел притаился на своей полке и наблюдает за ней, что, несмотря на темноту, он видит ее очень хорошо.
Наконец можно было вытянуть затекшие ноги. Закинув руки за голову, чувствуя спиной глухие толчки колес о стыки рельсов, Оксана, закрыв глаза, представила вдруг, будто у вагона нет стен и они, в маленьком, открытом всем ветрам и взглядам купе, несутся во влажной мгле неизвестно куда и зачем. От видения этого словно холоднее стало, Оксана повернулась на бок, свернулась калачиком, натянула пальто до подбородка.