Самой главной в нашей маленькой семье без мужчины была моя старшая сестра Галя. В свои четырнадцать лет она казалась практичнее, трезвее и разумнее мамы, не говоря уж обо мне. Она часто повторяла, что дети воспитывают родителей, и мама во всем ее слушалась и, по-моему, даже немного побаивалась.
Когда мама и наш сосед Владимир Иванович решили купить общую корову, ни мама, ни Владимир Иванович — тихий человек, инвалид с протезом вместо правой ноги — не имели ни малейшего представления о том, какой должна быть хорошая корова. И Галя не разрешила им одним ехать в райцентр на базар, пока она не прочитает все, что необходимо знать для покупки коровы. Целую неделю после уроков она ходила в библиотеку и читала нужные книги. Из них она узнала все про коров и только после этого вместе с мамой и Владимиром Ивановичем поехала на базар и там выбрала очень хорошую корову Милку, которая потом давала много молока. Правда, Милка была комолой, и это сильно огорчило маму и Владимира Ивановича — им хотелось, чтобы их первая корова была красивой, но Галя строго спросила:
— Вам что важнее, молоко или рога? — И они сразу же испугались и сказали:
— Молоко, конечно, молоко, Галочка!
Сначала мама и Владимир Иванович договорились доить Милку по очереди, но после того как Галя посоветовала маме выбрать утро, потому что в книжке написано, что утром коровы дают больше молока, мама почему-то передумала и стала делить молоко после каждой дойки пополам с Владимиром Ивановичем. И еще Галя дала совет собирать высохшие коровьи лепешки, которые называются «кизяками», чтоб топить ими печь. Владимир Иванович не мог собирать кизяки — из-за ноги ему трудно было наклоняться. И эту работу мама поручила мне.
Каждое утро я отправлялась в степь, которая начиналась за последней мазанкой поселка, и там собирала кизяки для нас и для Владимира Ивановича. Те, что еще не просохли, переворачивала на другую сторону и забирала на следующий день.
Я любила это несложное, хотя и не очень чистое занятие. Иногда, в поисках следов вчерашнего пастбища, мне приходилось уходить довольно далеко от дома, но я не боялась дальних прогулок и, случалось, доходила до шоссе.
Жизнь шоссе была очень интересной, и я подолгу сидела на мягкой от пыли обочине, глядя на проезжающие брички, киргизов в рыжих лисьих шапках, неторопливо едущих на маленьких лохматых лошадках, но особенно удачным был для меня тот день, когда на шоссе, откуда-то с другой стороны, с проселка, на рыси выезжали военные. Они ехали на высоких лошадях и пели всегда одну и ту же песню. Лошади вскидывали сухие головы, мелко переступали тонкими длинными ногами, а военные пели: