Ванечка плакал, а Рекс потом сообразил, что надо бежать, и убежал, но вечером вернулся и, увидев, что Ванечкиной мамы нет поблизости, подошел к Ванечке, облизал его голову и ушел. А Ванечкина мама видела его — она в нашем дворе была, — но почему-то не стала кричать, а вдруг заплакала, и они с моей мамой сидели потом на нашем крыльце долго и плакали вместе, — наверное, Рекса жалели, а Рекс больше не приходил к Ванечке, и Ванечка очень по нему скучал.
Поэтому, когда я встретила его в детском саду и мы посмотрели клад, Ванечка попросил сводить его к Рексу. После обеда я ушла из детского сада и увела с собой Ванечку, за это мне вечером очень попало дома. Ванечкина мама прибежала к нам в комнату и стала кричать на мою маму, что она не умеет воспитывать детей, потому что я очень самоуправная девочка и учу Ванечку самоуправству. И мама мне не разрешила уводить Ванечку из детского сада, но я больше и не собиралась этого делать, потому что Рекса мы все равно не нашли, а Ванечка очень сильно стер себе ноги ботинками, так сильно, что потом пришлось прикладывать к ссадинам подорожник. Он не говорил, что стер, только шел все медленнее и медленнее, а потом вдруг сел на дороге прямо в пыль. И сколько я ни уговаривала его встать, не поднимался и только жалобно смотрел на меня своими большими голубыми глазами. Он даже стрекоз не захотел ловить, а вечером это было совсем легко — стрекозы садились спать на сухие веточки, и их просто можно было брать за крылышки.
Ванечка очень любил стрекоз, особенно он любил стрекоз с большими голубыми глазами; он сказал, что эти стрекозы видят даже в темноте и что люди с голубыми глазами тоже видят в темноте. Я решила проверить это, и на следующий день в детском саду мы ушли в чулан и закрыли дверь. Стало очень темно, но я ничего не видела.
— Я ничего не вижу, — сказала я, — ты все придумал про голубые глаза, у меня голубые, а я ничего не вижу.
— Подожди, — шепотом ответил Ванечка, — надо подождать.
Мы долго сидели тихо, а потом я действительно стала видеть, — правда, не так хорошо, как на свету. Я увидела слабое сияние Ванечкиных волос, а потом и его глаза, — они блестели.
— Давай заберем Беркута и Рекса и уйдем жить в горы, — тихо сказал Ванечка.
— А что мы будем есть? — спросила я.
— Я буду ухаживать за стрекозами, кормить их, а они за это покажут нам, где мед, и мы будем есть мед и сюда всем принесем.
— А что такое мед? — спросила я снова.
— Это такой вкусный желтый сахар, только вкуснее сахара, его стрекозы делают, мне мама давала на базаре попробовать, один дядя продавал, и можно было немножко попробовать.