Давай… а вот и нет, продолжения не надо. Лучше на том и закончим:
— давай…
— да, давай. Бывай!
…и давай — без «давай»…
Я молчала. Почему-то после прочтения этого топика мне совсем расхотелось спорить, препираться, кого-то в чем-то обвинять или что-то доказывать. Наверное, в первый раз я была полностью согласна с пикаперами.
* * *
Пушистый зимний вечер. Холодно. Мороз такой, что кажется, будто даже воздух хрустит, как снег под ногами. Даже солнце, почти севшее за горизонт, какого-то неестественного сине-красного цвета, как будто обморозилось. Изо рта вырываются клубы пара и теряются в воздухе среди миллиардов маленьких пушистых снежинок, продолжающих неторопливо укрывать улицы, дворы и скверы заботливым белым покрывалом…
Лёлька всё норовит посадить меня в сугроб, исподтишка подталкивая и сверкая озорной улыбкой. Я вяло отбиваюсь. Она смеется, а крошечные белые звездочки плавно опускаются и замирают на ее волосах и ресницах.
Когда-то я тоже так смеялась. Беззаботно, задорно, весело… И на моих волосах тоже замирали снежинки, а он заботливо стряхивал их ладошкой, сняв перчатки. И кружилась голова, и все вокруг было похоже на волшебную снежную сказку. И сам снегопад был лишь красивым дополнением к тому, что было (или чего не было) между нами двоими.
А сейчас снегопад — это лишь холодные колкие звездочки морозным вечером или слякоть на размокшем тротуаре утром.
Я снимаю перчатки и ловлю снежинку ладонью. Как тогда. Она тает. Солнце садится, и искрящиеся сугробы в миг становятся какими-то серыми и безжизненными.
Невозможно удержать снежинку на ладони. Невозможно положить в карман солнечного зайчика. Невозможно быть счастливой в этом мире…
Господи, ну когда же я успокоюсь? Неужели до сих пор… Ведь, вроде бы, уже забылось и не болит, и начинаю жить нормальной жизнью, но вот вдруг как вспомнится…
Неужели я его до сих пор…?
Нет.
Не люблю.
Просто что-то во мне как будто бы потерялось.
И мне надо это найти.
Но не получается.
Мои глаза оставались сухими. Самое ужасное в такие моменты, это когда даже не хочется плакать. Когда не остается слез. Когда даже не хочется, чтобы тебя жалели. Когда даже на слезы не осталось сил.
Остается только стиснуть зубы и сказать самой себе — терпи. Не раскисай. Как угодно, но — терпи. И пусть с тобой будут эти белые улицы и заснеженные дворы, это замерзшее солнца и пар изо рта, этот морозный вечер и хруст снега под ногами, эти зябко кутающиеся в свои шубы и теплые куртки люди… И Лёлька, все-таки посадившая меня в сугроб к своей неописуемой радости, и довольно прыгающая теперь в сторонке.