— Это не ко мне. Это вот к нему, — она кивнула на Пашку. — Только он знает подробности.
Алмаз, с прищуром, посмотрел на Пашку.
— Ну-с, молодой человек, потешьте старика.
Пашка дёрнул бровью. Усмехнулся:
— За молодого спасибо. А потешить нечем… Я стрелок. У меня Дар. Очнулся в плену, тихо перевёл наручники из положения сзади, перед собой. Отделение внешников — сплошь дилетанты, да ещё и расслабились. Вытащил у одного охранника пистолет из кобуры. Мой, кстати, пистолет. И перестрелял всю пехоту. Потом две гранаты кинул в люк танка и… И, собственно, всё… Четверых взял в плен. Тех, которые не захотели умирать. Это всё.
Алмаз посмотрел на своего личного ментата. Девушка молча кивнула головой.
Пашка ведь не лгал. Просто не договаривал кое-что.
Глава города посидел, помолчал, пошевелил бровями.
— Мда… Как-то скучно ты воюешь, братец. Никакой романтики. Я‑то ожидал чего-то захватывающего… Мда… Ко мне на службу пойдёшь?
— Простите, не могу. Я должен Бабке.
— Да какие проблемы! Я заплачу твой долг!
— Я ей должен не споранами и не жемчугом. Я ей обязан жизнью. Ещё раз извините.
— Ладно, тогда давайте к делу, — он обратился к Бабке. — Тебе нужна жемчужина. Я прав?
— Да, Алмаз. И сейчас я готова её купить.
— Сколько ты готова дать?
— Рыночная цена «белой» тысяча восемьсот «чёрных». Я готова дать две тысячи.
Алмаз задумался:
— Роскошное предложение. От него сложно отказаться… Но я откажусь.
Бабка хватанула воздух ртом. Но быстро взяла себя в руки.
— Сколько ты хочешь?
— Бабка, ты пойми, у меня одна «белая». Всего одна. И у меня Дашка растёт. Она не иммунная. Через год, максимум через полтора, эта «белая» мне самому понадобится…
— Ладно, Алмаз, — огорчённо выдохнула Бабка, — извини за беспокойство. Пошли ребята.
— Подожди, Бабка, я ещё не всё сказал. Присядь, будь добра… Так вот. Я не возьму у тебя плату жемчугом. Ты просто пообещаешь мне, что в течение года вернёшь её с процентами.
Бабка прямо ожила.
— Размер процента?
— Сто.
— То есть…
— Да, дорогая моя. Да… Я хочу, чтобы ты вернула мне две. Максимум, через год… Сможешь?
Бабка тоже задумалась. Уточнила.
— Триста дней?
— Пусть будет — четыреста.
Бабка ещё подумала. Потом рубанула.
— Да, Алмаз. Я смогу.
Мэр оглянулся на девушку в уголке. Та спокойно кивнула.
— Тогда по рукам… Авраам! Авраам!!
В кабинет зашёл молодой чернявый горбоносый парень.
— Авраам принеси, пожалуйста, «белую».
Тот вышел и, через минуты три молчаливого ожидания, вошёл с небольшой шкатулкой. Отдал её градоначальнику.
— Вот. Держи, — протянул шкатулку Алмаз. — Проверь, на месте ли.
Бабка приоткрыла крышечку, прикоснулась пальцем к тому, что внутри. Улыбнулась облегчённо.