Лена осторожно раскрыла футляр и замерла. На черном бархате искрилось, переливалось, слепило белоснежным сиянием изумительное колье, никак не гармонировавшее с обшарпанной обстановкой обычной городской квартиры и корявыми зубами оскалившегося в улыбке Бэбика. В исходившем из футляра блеске всплывали, в кино, что ли, виденные, лебединые шеи гордых красавиц, разодетых в шелка и парчу, высокие мраморные колонны бальных залов и седовласые джентльмены в смокингах, в перерывах между танцами вершащие судьбы стран и народов.
— Боже, откуда это?.. И это что, бриллианты? — Лена не говорила, а шептала, не отводя глаз от чудесного видения.
— В платиновой оправе, — воспрял духом Бэбик, — давай помогу. Он осторожно подцепил застежку двумя пальцами и потянулся к шее любимой.
Женщина есть женщина, а бриллиантовое лассо способно заарканить самую строптивую кобылку. Лена забыла обо все на свете, метнулась в прихожую, к большому антикварному зеркалу и, включив настенный светильник, застыла в упоении. Разбросанные мысли постепенно выстраивались в стройную схему — пусть не нравится, пусть нелюбимый, но разве она первая из избравших такой путь? Живут же неземные красавицы с дряхлыми старцами и счастливо, вроде бы, живут. А наивная, бесхитростная любовь Бэбика в чем-то даже приятна. Может и стерпится еще, и слюбится.
Бэбик неслышно подошел сзади и замер, словно в ожидании чуда. Но чуда не произошло. Едва прикоснувшись к его слюнявым губам, Лена отпрянула, кинулась в комнату и залпом осушила до краев наполненный коньяком бокал.
— Что с тобой? — Бэбик возник рядом и недоуменно захлопал рыжеватыми, резко отличавшимися от черных, обработанных гелем волос, ресницами.
— Эдик, милый, — Лена с трудом перевела дух, — спасибо тебе за все, ты сам не знаешь, какой ты хороший. Дай мне немного времени, и все у нас сложится. Но не сейчас… Не знаю, как тебе объяснить, только сегодня я здесь не останусь. Вызови такси, пожалуйста. — Бэбик не понимал ровным счетом ничего. Только что он видел Ленины глаза, полные любви и признательности — и вдруг резкая перемена. Хотя, прожив всю жизнь с мамой и бабушкой, знал о непредсказуемости женского поведения в определенные периоды. Судя по всему, у Лены, кажется, начался месячный цикл, другого объяснения он не находил.
— Я понимаю, — вздохнул он и потянулся к телефону, — ничего страшного, скоро пройдет. Завтра куплю тебе «Тампекс», — бухнул Бэбик, припомнив известные по телерекламе идеальные тампоны для «кровавых» женских дней.
— Та-ампекс? — поразилась Лена.
— При чем здесь… — до нее наконец дошло и, с трудом удержавшись от смеха, она продолжила.