Этот эпизод и мое условие привели к моему раннему падению с должности командира отряда. Григорий от имени остальных сообщил, что мое условие не может быть принято. «Если мы убьем немца, — сказал Григорий, — то нас уже ничто не спасет! А так еще будет надежда!» После этого установилось безвластие и строгая демократия. Справедливости ради следует сказать, что наиболее полезным членом нашего отряда стал Григорий. Ему принадлежала инициатива рискованного похода на солдатскую кухню и многое другое.
Обеспечив себя на некоторое время провиантом, мы стали подумывать и о других вещах. В первую очередь — что делать дальше? Оставаться на месте и дожидаться прихода американцев или же идти на запад им навстречу?
Мои товарищи были за первый вариант. Мы хорошо замаскированы, нам помогают друзья. Есть и другие возможности добывать пропитание. Особенно за этот вариант ратовали капитан и Мамедов, вкусившие бесприютного шатания по незнакомым местам. Ко всему этому и зима была на носу. На этом и остановились.
Я все же решил произвести на всякий случай глубокую разведку. До рассвета я уходил по тропинке, шедшей вдоль ручья на запад. Тропа через несколько километров выходила в долину реки Ар. Эту долину, при походе в Бельгию, нам предстояло бы пересечь. Из своего убежища в кустах я целыми днями вел наблюдения. Оказалось, что на противоположной стороне долины стоят часовые в черной форме, несомненно эсэсовцы. Об открытии я сообщил товарищам. Мы пришли к убеждению, что там расставлены заградительные отряды. Это предположение было добавочным аргументом в пользу решения не рыпаться с места. Как оказалось впоследствии, мы ошиблись. В лесу на той стороне долины шло строительство стрельбищ для нового оружия Фау-1. Вскоре мы услышали взрывы и характерный удаляющийся пульсирующий звук. Били по целям на территории Франции и Бельгии, занятых союзными войсками.
В эти дни шатанья по лесу я нашел прекрасный охотничий нож, вероятно потерянный лесником. Из нас всех только я не имел ножа, но теперь я перещеголял всех. Позже я не мог представить себе, как я обходился без него.
Обычно светлые часы суток мы проводили в землянке, настороженно прислушиваясь ко всяким внешним звукам. Иногда засыпали на короткое время и, вздрагивая, просыпались. Это было сплошное терзание нервов. Лежишь и думаешь — вот идут солдаты или лесник с собакой. Собака, естественно, сразу же учует нас. День длился бесконечно, и тошнотворный страх не покидал нас ни на минуту. Интересно отметить, что страх наваливался на нас только в землянке. В лесу его не было.