– Нет… Определенно.
– Что вам известно о ее личной жизни?.. Она завела молодого человека. Соседи видели, как тот заходил в ее квартиру. Вы знаете, кто он?
– Не могу поверить! – Сообщение Гударда потрясло Шалика. – Однако если вы уверены… Нет, я ничего о нем не знаю.
– Расследование продолжат, сэр. Вероятно, мы еще встретимся.
– Вы всегда сможете найти меня здесь.
Гудард направился к двери, остановился на пороге:
– Вам, вероятно, известно, что Джордж Шерборн отсидел шесть лет за подлог?
Лицо Шалика оставалось непроницаемым.
– Я знаю об этом. Шерборн теперь совсем другой человек. Я им доволен.
После ухода детектива Шалик сел за стол, достал носовой платок, вытер потные ладони.
Неужели микрофон? На его столе? А если да? Что, если эта бледнолицая дрянь записывала его разговоры? На пленку могло попасть многое. Взять хотя бы перстень Борджа. Неужели она записала все подробности? И где диктофон? Может, она не успела его взять? Может, решила покончить жизнь самоубийством, но не предавать его? А если она записала разговоры с четверкой, отправившейся в Африку? Если пленки уже у Каленберга?
Шалик откинулся в кресле, глубоко задумался.
Следует ли предупредить их? Мужчин всегда можно заменить, но терять Гею не хотелось. С таким трудом нашел ее. Однако не сошелся же на ней свет клином. Если предупредить, то операция на этом закончится. За возвращение перстня клиенту он получал пятьсот тысяч плюс расходы. Шалик хмыкнул. Слишком большие деньги, чтобы отказываться от них из-за четырех людишек. Надо рисковать! Уговорить себя, что эта тварь ничего не успела записать.
Шалик потянулся к лежащей на столе корреспонденции; через несколько минут впечатления о визите Гударда потускнели вместе с мыслью о том, что Каленберг может узнать о его планах.
Чарльз Бурнетт величественно вплыл в приемную. Секретарь протянула зашифрованную телеграмму – получили минуту назад.
– Спасибо, мисс Моррис. – Бурнетт улыбнулся, прошел в кабинет.
Расшифровав телеграмму, прочел:
«Благодарю. Гостям будет оказан теплый прием. На ваш счет в швейцарском банке куплено двадцать тысяч акций „Хоунивелли“. К.».
Прекрасное настроение директора банка омрачил звонок инспектора Паркинса.
– Я хотел предостеречь вас, сэр. Натали Норман сегодня утром найдена мертвой в своей квартире. Самоубийство.
Несколько секунд Бурнетт не мог выговорить ни слова.
Паркинс поинтересовался:
– Вы меня слушаете, сэр?
Банкир смог взять себя в руки.
– Почему, Паркинс, вы решили сообщить об этом мне? – Голос дрожал от волнения.
– Видите ли, сэр, этот молодой балбес, Из Джексон, зачастил к бедняжке в последнее время. Я подумал, что лучше будет держать вас в курсе событий… если я ошибся, прошу извинить.