"За что был арестован и осуждён, до сих пор не знаю. На предварительном следствии был обвинён в том, что у меня на квартире проходили контрреволюционные сборища, но это неправда. Лишь однажды зашли Розе с Ефимовским, распили бутылку водки и ушли. Никаких антисоветских разговоров не вели. Их выдумал следователь Кощеев. Протокол с "признательными" показаниями подписал потому, что он бил меня по ушам, отчего я оглох. Другой следователь, Мишин, не бил, но сажал копчиком на угол стула, что причиняло невыносимую боль. Когда я на них пожаловался, меня посадили на пять суток в карцер "за клевету", после чего я подписал у Мишина несколько листов чистой бумаги и больше на допрос не вызывался. Что напридумывал Мишин на этих листах, не знаю, ибо с материалами дела меня не познакомили, дали только подписать протокол об окончании следствия. Собирался обо всём рассказать на суде, но осудили заочно…"
Вряд ли ошибусь, если скажу, что у остальных обвиняемых "признательные" показания чекисты выбили тем же способом, а точнее — сами их сочинили. Только в их головы могла придти та дикая чушь, что якобы наговорил Ефимовский о своей племяннице Марии Ивановне, жене Водовозова. По его словам, она после смерти отца воспитывалась в Одессе у тётки — содержательницы притона, в Томске вышла замуж за сына крупного золотопромышленника, инженера Томской железной дороги Л.С. Буткевича; он знакомил её с "нужными" людьми, с которыми она, с его дозволения, вела себя "свободно": ходила с ними в рестораны и т. д. Потом, по решению райкома комсомола, она с мужем развелась.
Мария Ивановна показала на допросе тому же Калентьеву, что в Одессе никогда не была, тёток у неё в родне вообще нет, первый её муж — не инженер, а разносчик газет, позже — охранник на электростанции, и ушла она от него отнюдь не по решению райкома комсомола.
Несчастный Ефимовский, судя по всему, не вынес пыток и подписывал всё, что сочинял Калентьев, говорил всё, что тот ему приказывал. Так, на очной ставке с Гаем-Степным он показал, что тот — сын атамана кубанских казаков, и будто бы в разговоре с ним заявлял, что недалеко то время, когда Украина станет независимым государством, и Германия ей в этом поможет.
Гай-Степной назвал его лжецом и наотрез отказался подписывать протокол очной ставки. Правда, это ему не помогло…
В "деле" есть и протокол очной ставки Ефимовского с Мошкиным. Но Мошкин в ходе реабилитации показал, что её не было. Их лишь спросили, знают ли они друг друга и, получив утвердительный ответ, развели по камерам. А протокол сочинил Калентьев, он же и расписался за обоих.