Между тем фигура, следившая за происходящим от начала и до конца, наконец-то решилась пошевелиться:
— Дам-с… отец будет весьма заинтересован произошедшим… впрочем, я уверена, он всё ощутил издалека… да… — то леденящее душу чувство, до недавнего времени царившее на площади, уже почти исчезло. А значит… — А значит, надо выручать глупую Тринадцатую! — пробубнила фигура сама себе под нос, после чего, не особо даже разбегаясь, совершила быстрый и плавный прыжок на соседнюю крышу…
Покуда Ар размышлял о причинах и последствиях, а также — о своём решении, люди наконец-то начали приходить в себя; и чувства, их обуревавшие, были далеки от радости и счастья — ярость, ненависть растекалась по их жилам… Один из тех, кто стоял ближе всего к телу стеллинга, подошёл вплотную, после чего аккуратно, боязливо, ткнул сапогом; тот, естественно, никак не отреагировал. Густаве, никогда не бывший хорошим политиком или оратором, явственно ощутил: если он сейчас не примет решение, то обозлённый народ просто растерзает эту тварь. Что-то было странное с теми, кто пережил всё произошедшее: Рыцарь не был уверен… но точно бы в сердцах их поселилось нечто очень тёмное… и очень похожее на то, что являло свою суть на площади…
«Убить», — в общем, колебаться не стоит. Чем бы это ни было, оно слишком опасно, чтобы попытаться… «приручить» такую силу. Гаркнув на осмелевших стражников, он, одолжив у одного из них меч, ни говоря ни слова, занёс для того, чтобы отрубить голову…
Вжих!
Вот тут, как говорится, и можно было сказать, что отпрыгался. А что ещё сказать? Я прежде всего отаку, и пусть совершил несколько «чудес» (ага, чьими руками только, спрашивается…), однако победить всё равно не смог. Знаете, хоть жизнь и вторая, хоть и прожил её короче и ярче, но блин! Всё равно слажал в самом конце… Сейчас уже вижу: да, мог бы действовать иначе, иным образом думать, говорить… Хотя, о чём вообще разговор? Я же грёбанный отаку, который не может жить иначе, да!
Поэтому представьте моё удивление, когда, вместо того, чтобы вновь ощутить себя или в какой-нибудь темнице, или почувствовать тот покой, который дарует смерть… я пришёл в себя от того, что меня неимоверно обдувал ветер, трясло, и вообще…
Но свист принадлежал не мечу: стрела, с тупым наконечником, вонзилась в основание черепа Ару Густаву; тот, сделав шаг, начал заваливаться вперёд… Вслед за тем на место действия выпрыгнула фигура в чёрном плаще. Рывком подняв на себя хрупкое тельце стеллинга, эта персона (кстати, такая же хрупкая на вид), припустила бежать так, что только ветер в ушах; Совершив ещё один титанический прыжок, она оказалась на крыше, а оттуда уже… в общем, ралли по крышам и не только началось.