Таги-Усак перепугался: не убил бы царевич посла, не миновать тогда царице новых бед в хеттском плену!.. Но, к счастью, Каранни скоро чуть поутих и уже спокойнее, правда не глядя на посла, спросил:
— Что требует твой царь-грабитель за возвращение мне моей царственной супруги?
Посол перевел дух и зачастил:
— Могущественный царь хеттов, богами благословенный царь-солнце Мурсилис, моими устами вещает тебе, властелин Страны Хайасы, божественный Каранни. Дай мне, говорит он, сорок рек с их долинами и пограничную нам твою землю каскейцев. А еще верни всех бежавших к вам хеттов, дай пятьсот колесниц и дай пять тысяч душ черных людей, чтобы было кому сеять и собирать пшеницу на полях моей страны. Вот что говорит царь Мурсилис. И тогда, говорит он, верну тебе твою прекрасную супругу Мари-Луйс.
Каранни откинулся на спинку кресла. Таги-Усаку даже показалось, что он задремал, и подумалось: нашел же время.
И Таги-Усака, и родоначальника Сисакана, и некоторых других армян от тревожного нетерпения в пот бросило. «Надо скорее соглашаться на все требования Мурсилиса!» — мысленно решали они.
Братья-арцахцы, родоначальник Тавруберана и Каш Бихуни сходились на другом.
— Объяви Мурсилису войну, государь наш! — предлагали они. — Мы одолеем его!..
Каранни отнюдь не задремал, как показалось собравшимся вокруг него. Смежив веки, он увидел перед собой Нуар, всю в белом, нежно влекущую. «Неужели ты навсегда забыл меня?» — словно бы вопрошала она. Затем картина сменилась, и перед ним уже была Мари-Луйс, в черном одеянии, с карающим мечом в руках. «Много, слишком много у нас богов, супруг мой! Низвергни их! И богиню Нуар тоже! Она искусительница. В сладких речах ее яд! Сокруши!..»
Каранни вдруг выпрямился, собрал осколки табличек с Мурсилисовой грамотой, кинул их послу в подол и сказал:
— Вот мой ответ. Вези это тому, кто тебя прислал, твоему спесивому Мурсилису.
Каш Бихуни вздохнул с облегчением: примирения не будет. «Эй, где вы, боги войны? Сойдите с небес, помогите нам в справедливом бою!»
Хеттские послы отправились восвояси. Их провожал отряд конников…
— Не ухудшится ли положение царицы? — осторожно спросил Таги-Усак.
— А ты считаешь, что я должен отдать Мурсилису полцарства за спасение моей супруги? Нет, такого я сделать не могу! И тебе, звездочет, советую заглушить в душе все личные порывы. Мы обязаны совершать лишь то, что во благо родине нашей!
Сказав это, Каранни сжал ладонями свою голову. Таги-Усак пожалел, что задал царевичу свой вопрос. Не ко времени он.
Ночевать Каранни ушел к своим конникам.