— Боги не обделили нас, о царевич Каранни, государь наш достославный и высокочтимый! Благословляем и приветствуем твой приезд!
За сыновьями Багарата Дола выстроилось еще триста арцахских воинов-всадников. Прекрасно экипированные, гордо восседающие на конях, они ослепляли своей красотой и удалью.
Каранни не мог сдержать восторга.
— Диво, да и только! — воскликнул он. — Кто и когда еще видел такое чудо: человек на коне, воин на коне?! Никто такого не видал! Содрогнитесь, о боги!..
Он расцеловался с каждым из сыновей арцахского властителя, погладил их коней, затем приказал построить свое войско и развернуть знамена в честь властителя Арцаха Багарата Дола.
Всадники были одеты легко и удобно. Оттого и выглядели очень хорошо. Кони ржали и все будто рвались куда-то, но седоки уверенно держали их в узде, умело действуя поводьями.
После торжественной церемонии воины Драконова полка окружили конницу, с интересом рассматривали упряжь, седла.
Каранни, все еще переполненный восторгом, тем не менее насупившись, спросил у братьев:
— А что, ваш отец не счел нужным лично встретить меня?
— Нет, это не так, божественный! — встревоженно ответил старший из сыновей арцахского властителя. — Наш отец — твой верный слуга, как и мы тоже! Дело в том, что егемаис-еранские племена с оружием вторглись в наши владения, и отец во главе своего войска выступил против них…
Царевич весь так и загорелся. Давно он не был в ратном деле. И… ох уж эти егимаис-еранцы… Как москиты облепят — не отобьешься, пока что-нибудь да не урвут! Может ли Багарат Дола их одолеть? Надо бы помочь ему.
Каранни приказал немедленно трогаться в путь. И скоро они уже спускались с Сисаканских гор в долины Арцаха.
Странный этот Сисакан. Обитающие в горах племена ютятся в жалких лачугах, в шалашах, поклоняются каждое своему каменному идолу и верят, что почитаемое ими божество неотрывно следит за всем, что среди них происходит, и определенно ведает, кто прав, а кто виновен…
Воины царевича, увидев на пути каменотеса за работой, решили над ним подтрунить:
— А в твоем камне душа есть, мастер? — спросил один из них.
— Как же ей не быть? — ужаснулся каменотес.
— Это что же, ты сам вдохнул в него душу? Ха, ха!.. Э-эх, человече. Да откуда в камне душа? И как ему отличить правого от неправого? Не в себе вы тут все!..
Каменотес на это не ответил, только ткнулся головою в землю и стал молиться. А потом еще и надрезал кончик пальца у себя на руке, мазнул кровью идолище и запричитал:
— Прости, боже, этого заблудшего человека, чужого и нищего!..
Воин засмеялся.