— А с чего ты вдруг взял, что я нищий?
— Молчи, молчи! — испуганно предостерег каменотес. — Нищий, он свят. Нищего надо простить. Не гневи больше бога.
Теперь уже все воины громко смеялись и, оставив встреченного мастера в покое, продолжали свой путь.
В лесной чащобе наткнулись на становище одного из местных племен, мужчины которого женились лишь путем похищения девушек: жених уговаривается с дружками, и они вместе выкрадывают облюбованную им девушку. И все повелось оттого, что еще издревле в этом племени было заведено платить за невесту выкуп ее отцу, а платить многим было нечем, вот и стали красть девиц. И ни в какого бога они не верили.
Много, очень много странного в Сисакане.
— Очень мы дики! — с горечью признавался Каранни. — Нет у нас в стране твердых правил и уложений, как, скажем, в Египте. У них есть чему учиться.
В долинных селах были свои божества, священными там считали быков и буйволов. Женщины и девушки ходили за ними, купали их, холили и умасливали благовониями.
Самым страшным было то, что эти дикие племена жестоко враждовали между собой. Постоянные стычки между ними были всегда кровавыми.
Каранни сейчас особенно вдруг понял стремление Мари-Луйс привести веру их народа к единому богу. Она права, действительно должен быть один бог. Только тогда можно обуздать дикость нравов и объединить весь народ…
Все дни царевич в основном проводил в обществе арцахских конников и сыновей Багарата Дола. Бывало, даже тайком от Каш Бихуни, еще до рассвета, в сопровождении одного-двух телохранителей, придет к арцахам и всех перебудит.
— А ну, крылатые, подымайтесь-ка, я хочу видеть, как вы готовы вести бой на своих конях!
Конница начинала учения, а он, с восторгом наблюдая за ними, предавался мечтам: «Заиметь бы тысяч десять конников, держись тогда царь хеттов Мурсилис, все твои жены и девы станут моими…»
Сыновья Багарата Дола подарили царевичу трех прекрасных верховых коней, все буланой масти. Он быстро овладел искусством верховой езды и скоро уже без всякой помощи мог оседлать коня, вскочить на него и мчаться хоть галопом. Когда, слившись с конем воедино, царевич вылетал в открытое поле, оба других коня неслись рядом. Его научили, как на скаку метнуть копье и многому другому, что могло понадобиться в бою. Особенно трудно было наловчиться управлять бегом лошади, отпустив поводья, чтобы руки были свободными для стрельбы из лука.
Увлечению царевича не было предела. Целыми днями он носился в седле и очень радовался, когда что-то ему особенно удавалось. Радовался, как ребенок.