И не единожды, гартах бы тебя сожрал!
– Еще немного, и я поверю, что сумела всерьез заинтересовать самого Олдера Дирра, – ответила ему в тон.
В тот же момент его ладони оказались на моих предплечьях, медленно скользнули вниз, и я услышала вкрадчивое:
– А ты до сих пор сомневаешься?
Добравшись до запястий, Олдер поднял рукава моей туники и снова двинулся вверх – теперь касаясь мгновенно покрывшейся мурашками кожи. Остановить это хотелось настолько же сильно, насколько предательски хотелось продолжить.
Сила воли победила прокатившуюся по телу сладкую волну. Резко отдернув руки, я круто развернулась, но сделала только хуже. Олдер находился немыслимо, непозволительно близко – настолько, что я могла увидеть собственное отражение в его глазах, отливающих расплавленным золотом. Глазах, смотрящих на меня так, как до этого не смотрели ни одни другие.
– Пусти, – выдохнула я, не в силах от них оторваться.
Сквозь смешок прорвались глубокие хриплые нотки:
– Разве я держу?
Пересечение наших взглядов можно было назвать невидимой битвой, хотя скажи мне кто-нибудь такую фразу ранее, и я бы только посмеялась над ее пафосом. Но это действительно была битва. Скрещение незримых клинков, молчаливый разговор, когда вовсе не обязательно произносить слова.
Сердце колотилось неистово, в мыслях проплывали яркие фрагменты из нашего общего прошлого в лесу и на базе. Нежное касание губ и властные объятия, от которых сбивается дыхание и обращается в лаву кровь…
Не отрывая взгляда и словно читая мои мысли, Олдер приподнял меня за подбородок и коснулся большим пальцем губ. Очертил контур, вынуждая их приоткрыть, и глухо произнес:
– Ты совсем на него не похожа…
Не дав мне опомниться и вникнуть в смысл сказанного, поцеловал – внезапно, ярко, страстно. Я обрушивала на себя сотни тысяч проклятий, ругала, как могла, но сопротивляться охватившему меня наваждению оказалась не в состоянии. Не способная противиться горячим губам, сминающим мои, рукам, чувственно скользящим по спине, я таяла, точно лед под натиском солнца – прекрасного, но смертельного.
Неизвестно, чем бы закончилось это безумие, если бы не раздавшийся рядом шум, вернувший меня к реальности – странной немыслимой реальности, в которой мы оказались заперты до заката.
Не сдержав тихого стона, я отстранилась и точно в тумане посмотрела на находящееся напротив лицо. На четко очерченные губы, твердую линию подбородка и темные брови, под которыми сверкали карие глаза – действительно сверкали… Точно затопленные разлившейся золотой рекой, впитавшие в себя все ее переливы и блеск. В эти короткие мгновения я увидела в них больше, чем за все недели до этого: борьбу с самим собой, сомнения, противоречивость чувств. Настоящую, проглянувшую наружу душу Олдера Дирра.