– Что сказать, если спросят, куда мы пропали?
– Журналистам можешь не отвечать. – Олдер улыбнулся. – У тебя отлично получается их отшивать. А остальным, если будут интересоваться, скажи, что устала и пошла проветриться.
– На целых два часа? – усомнилась я.
– Ну, если так хочешь, можешь поделиться правдой. В таком случае за сердечное здоровье твоей глубокоуважаемой тетушки я бы не поручился.
Поспорить с этим было трудно, и я решила последовать его совету. Ни к чему все усложнять и путаться в собственном вранье – может, если повезет, записи с наших магокамер вообще никто не посмотрит, тогда об этом происшествии не узнают. Конечно, маловероятно, но, как показала практика, в жизни бывает всякое.
– А что с Кристором? – спросила я по пути в главный зал. – Нужно ведь что-то делать.
– Когда вернемся в столицу, он за все ответит, – произнес Олдер с такой уверенностью, что в том не осталось сомнений. – Я об этом позабочусь.
Какое же все-таки счастье вернуться домой! Увидеть родные стены, родные лица вышедших навстречу согильдийцев, впереди которых идет сам глава. Я отсутствовала всего несколько дней, но уже успела по всем соскучиться. Даже по безобразнику Ёдику, не упустившему возможность моментально оказаться рядом и вцепиться в мои волосы.
Наплевав на прицелы магокамер и готовых конспектировать «чертяк», я первая подошла к папе и чмокнула его в щеку. И пусть все ломают голову, с чего это бунтующая дочь вдруг вздумала проявлять к родителю теплые чувства!
– Здравствуй, Лия. – От улыбки в уголках папиных глаз образовались мелкие морщинки. – Поздравляю с достойно пройденными испытаниями.
Как всегда, его похвала родила во мне приятную гордость. Все-таки нет на свете человека, чье одобрение значило бы для меня больше. Ситуация, конечно, складывалась странная. Отец желал, чтобы я вышла замуж, а значит, потерпела поражение в играх, но тем не менее хвалил за достижения. Я должна была на него злиться, но вместо этого хотела обнять.
Не могла не отметить, что выглядит папа неважно. Человек, знающий его только как Драгора Непобедимого, вряд ли бы заметил перемены, но для меня они были очевидны. За привычной, практически военной выправкой и гордо поднятой головой скрывалось желание остаться в одиночестве, на лице читались следы усталости и долгих бессонных ночей.
Прибывших участников проводили в обеденный зал, где по случаю нашего возвращения был накрыт праздничный стол. Что меня по-настоящему обрадовало, так это отсутствие журналистов, которых отец буквально вытолкал на улицу, и наблюдателей, которые к обеду тоже приглашены не были.