— И долго они занимались этим делом?
— Не думаю. Судя по банковским счетам, не более двух лет. Этим утром я обзвонил большую часть банков в Париже, и именно это помешало мне подняться к вам раньше.
— У Стювеля есть счет в банке на улице Сент-Антуан, не так ли?
— А другой у него в американском банке на Вандомской площади, еще один — в английском банке. На этот час мы нашли пять разных счетов. Начало положено два года назад, что совпадает с датой, когда его брат обосновался в Париже.
Шел дождь. Было сумрачно и тихо. Мегрэ сидел у окна, покуривая трубку.
— Видите ли, господин судья, Альфред Мосс не принадлежит к категории лиц, занимающихся подделкой документов профессионально. Те имеют только одну эту специализацию и в основном ее придерживаются. Я никогда не видел ни карманного вора, ставшего грабителем, ни грабителя, подделывающего чеки или занимающегося кражами со взломом.
Альфред Мосс был клоуном, а до того акробатом. Лишь в результате своего трагического падения он ступил на скользкий путь. Возможно, ошибаюсь, но мне сдается, что первое преступление им совершено случайно. Тогда, используя свое знание языков, он нанялся переводчиком в один из крупных отелей Лондона. Представилась возможность стащить украшения, и он ею воспользовался. Но безбедно просуществовал недолго, ибо у него, и это я тоже узнал сегодня утром, был порок: он играл на скачках.
Как все любители, Мосс не специализировался в каком-либо одном виде краж. Отсюда и результат: удача редко ему сопутствовала, и все же он ни разу не был осужден.
Постарел, засветившись во многих столицах, попал в черные списки больших отелей, где имел обыкновение орудовать.
— И тогда он вспомнил о своем брате?
— Вот уже два года, как контрабанда золота, последнее его занятие, не приносила больше доходов. А цены на фальшивые паспорта, особенно американские, стали достигать астрономических размеров. Видимо, ему подсказали, что переплетчик, имеющий дело с металлическими гербами, без труда справится с официальными печатями.
— Меня больше всего удивляет, как Стювель, которому это совсем без надобности, взялся за такое дело. По крайней мере, он жил двойной жизнью, о которой мы ничего не знаем.
— Да и не было у него никакой двойной жизни. Нищета, реальность, с которой он познакомился в детстве и отрочестве, порождает два сорта людей: расточителей и скупцов. Чаще она родит скупердяев, поскольку страх вернуться к прежней жизни в них настолько велик, что они готовы на все, лишь бы застраховаться от этого.
Если я не ошибаюсь, Стювель как раз тот случай. В этом убеждает хотя бы список банков, где он имел вклады. Делал небольшие вклады в разных местах.