Что же теперь? Мне не хотелось подниматься наверх — так я могла упустить Энгуса, но быть застигнутой в холле еще хуже. Самое разумное — укрыться в какой–нибудь комнате и быть начеку. Повернув ручку ближайшей двери, я оказалась в библиотеке — и не одна. У дальней полки стояла Шанталь с тряпкой в руке, но она вовсе не вытирала пыль. Цыганка склонилась над открытой книгой. Первой мыслью было ретироваться и поискать более подходящее убежище, но книги в кожаных переплетах напомнили мне, что даже самые невероятные открытия не должны отвлекать от главной цели. Я подошла к Шанталь — она даже не повернулась — и через ее плечо прочла заголовок: "Монашество в средние века".
— Не самый свежий бестселлер.
Шанталь с шумом захлопнула книгу. Не потрудившись объяснить, с какой стати она вместо работы почитывает исторические труды, цыганка водворила том на место. Может, вдобавок ко всем прочим достоинствам Шанталь еще тайком пробавляется научными изысканиями? Этого я уже не вынесу. Но, будучи не полной невеждой, я вспомнила, что средневековье просто напичкано колдовством. Возможно, Шанталь решила выудить из исторического фолианта парочку старинных проклятий?
— Могу я чем–нибудь помочь вам, мисс? Цыганка расправила белый фартук, повязанный поверх темно–синей юбки. Ну и наглость! Ведет себя так, словно и не запугивала меня прошлой ночью. Пока я оглядывала книжные полки, Шанталь достала тонкую книжицу оливкового цвета под названием "Род Трамвеллов". Я потрясенно уставилась на брошюрку. Да эта проныра все тут исследовала, пока размахивала тряпкой!
— Вряд ли она покажется вам особенно занимательной, — любезно предупредила Шанталь. — Ее написал в девятнадцатом веке местный священник, который тщательно пригладил факты. Самые лакомые кусочки — например, о том, на что пускались Трамвеллы, дабы заполучить монастырскую землю в период Реформации, — или переиначены, или полностью исключены. Рассказ о старике Синклере, пирате в облике миссионера, а также история про Тессу искажены до неузнаваемости.
— До неузнаваемости?
— Как глупо с моей стороны забыть, что вы ничего об этом не знаете. Вкратце, прилизанный вариант заключается в том, что ее отец, монах Тессаил, совершил самоубийство. Но между нами, — цыганка понизила голос до хриплого мурлыканья, — на самом деле его убили богобоязненные прихожане. И кто станет их за это осуждать, мисс! Они лишь честно выполняли свой долг, как и тогда, когда сжигали цыганские таборы. Убит! Тессаил был убит?!
— Самое забавное, мисс, что при всей справедливости казни монаха–прелюбодея нынешние селяне пойдут с вилами на всякого, кто позволит себе сказать правду. Потому что это не соответствует благостному образу патриархальной провинции, как Флаксби—Мид преподносят туристические агентства.