Я рассеянно кивнула, наблюдая за враждебным выражением, застывшим на лице Гиацинты. Минерва прикорнула у нее на коленях, и старушка ласково поглаживала собаку по голове, ясно показывая, что никому не даст ее в обиду. При этом Гиацинта не сводила глаз с Примулы, которая склонилась над вязанием. Дамский угодник, мистер Дизли, сидел рядом с Гарри, созерцая свои башмаки. Берти устроился на подстилке Минни. Что за "нехорошую вещь" он хотел мне сказать?
Часы на каминной полке остановились, и это произвело эффект, сравнимый разве что со взрывом бомбы на Пиккадилли в час пик. Примула завела часы, маятник принялся мерно отсчитывать секунды, и мы вновь погрузились в тягостное молчание. После того как инспектор вызвал Шанталь, я задремала. Кто–то укрыл меня пледом. Кто–то, пахший лосьоном после бритья и дождем.
Мне снился сон.
…Сквозь пятнистую тень Тропы Аббатов навстречу шел Энгус. Он был далеко, и я не могла разглядеть его лицо, но хорошо видела руки. Они сжимали обрывки бумаги. Налетел ветер, и бумажные клочки, на каждом из которых была написана буква, взмыли к верхушкам вязов. Я знала, что буквы складывались в имя, но мне было страшно поднимать голову. Потому что я знала кое–что еще: на одном из старых вязов кто–то висит…
Очнувшись с судорожным всхлипом, я обнаружила, что пальцы мои впились в плед. В библиотеку тем временем отправился Страш. Гиацинта и Примула даже не предприняли попытки перекинуться словом или хотя бы обменяться взглядами, но на лицах их была написана тревога, граничащая с паникой.
Прошло еще полчаса. Часы показывали четверть третьего. Наконец дверь отворилась, но на пороге стоял вовсе не Страш. В гостиную вошел тот самый полицейский с лицом воскового истукана из коллекции мадам Тюссо. Не окажем ли мы инспектору любезность и не согласимся ли на личный обыск? Дам осмотрит женщина–полицейский, которая прибыла из Уорика.
Никто не возражал. Да и кто бы посмел, не опасаясь навлечь на себя подозрения? А голос миссис Гранди и вовсе был полон нескрываемой радости:
— Непременно напишу в "Таймс"!
Я не простила Гарри. Я никогда его не прощу, но от жалобного взгляда в его сторону удержаться не удалось. Эти неприятные женщины в форме, с короткой стрижкой и руками–обрубками… я видела по телевизору, как они раздевают и обыскивают. Но в действительности все оказалось не так уж и ужасно. Меня препроводили в соседнюю комнату, где вполне симпатичная блондинка охлопала меня с ног до головы, попросила вывернуть карманы и весело объявила:
— Все, спасибо, дорогуша!
После обыска нам наконец предоставили свободу. Поначалу мы стремились по–прежнему держаться стадом, но когда Гиацинта предложила всем перекусить, атмосфера почти разрядилась. Шанталь отправилась на кухню, и я, не знаю уж почему, поплелась следом.