— Доброго дня, — Себастьян навесил улыбку и ногами помотал. — Никогда тут прежде не бывал. Река всегда такая черная? Или по особому случаю?
Он поднял голову.
И рукой заслонился от солнца.
Так и есть, двое. Один высокий. Второй… вторая… юбка неприлично короткая и шляпка… секретаря взял, что ли? А отвечать не спешат. Думают.
Себастьян все же поднялся и руку протянул.
— Себастьян, — представился он.
— Князь Вевельский, — уточнил высокий худой мужчина с костлявым лицом.
— Нет, это я князь Вевельский, — не удержался Себастьян.
Мужчина скривился.
Некрасив.
Даже странно, что настолько некрасив. Черты лица правильные, но какие-то… слишком уж правильные? Лоб слишком высок. Брови — тонки. Нос с горбинкой. Глаза серые, глубоко посаженные. А губы вот пухлые, как у девицы. И губу он покусывает, хмурится…
Неприятный.
— Младший дознаватель Хелег Ксилов, — наконец, соизволил представится он, и вместо руки — руку Себастьянову он проигнорировал — протянул красную книжицу. Развернул. Ткнул Себастьяну в нос и убрал.
Младший.
Старшего он не заслужил? И получается, что дело не столь важное, как представлялось. Или Себастьян чего-то не понимает.
— Я привез ваши документы, — из-под полы серого дрянного пиджака, из-за которого плечи младшего дознавателя казались непропорционально широкими, а талия — неестественно узкой, появился конверт из желтой восковой бумаги. — Временное удостоверение личности. Разрешение на пребывание… на…
Он перечислял документы сухим тоном, и Себастьяну становилось скучно.
Более того, толщина конверта и обилие бумаг, в нем сложенных, навевали тоску. А потому он переключил внимание на девушку, которая стояла в стороне тихо, но меж тем без малейшего стеснения разглядывала самого Себастьяна.
Невысокая.
Крепко сбитая. А лица не видно. Только светлые кудряшки из-под шляпки торчат.
— Катарина Оложевич, — наконец, младший дознаватель соизволил обратить внимание на спутницу. — Старший следователь.
Себастьяну в какой-то миг почудилось, что он ослышался.
— Надеюсь, ваше сотрудничество и вправду будет… плодотворно…
Катарина смотрела.
И смотрела.
И еще смотрела… не потому, что воевода — какой из подобного хлыща воевода? — был хорош. Скорее… уж лучше на него смотреть, чем взгляд отводить. Так поступают виноватые, а она, Катарина, ни в чем не виновата.
И вообще, врага надо в лицо знать.
А он враг?
Катарина пока не знала. Не друг, определенно. У нее никогда особо друзей не было. Характер не тот. Обстоятельства. Интересы. И вообще, дядя Петер говорил, что друзья — это слабость, а Катарина не может позволить себе слабостей.