Собственного приготовления.
На этом месте Себастьян вздрогнул и торопливо отхлебнул из кружки. Горячее пиво было, конечно, пойлом мерзковатым, но чего не потерпишь за-ради блага Родины. А об нем речь, как подозревал Себастьян, и пойдет.
Подали свиные ножки, печеные с чесноком. Суп из флячек, щедро сдобренный перцем, и под горячее пиво он зашел найчудеснейшим образом. В какой-то момент Себастьян забыл даже, что промок, продрог и вовсе разочаровался в жизни и воеводстве.
Колбаска домашняя, кругом запеченная.
Белые острова жареных яиц с желтыми вершинами, стопка тонюсеньких блинчиков. Лисички в сметане. И довершением — хрусткие луковые колечки…
Пожалуй, зря он прежде в «Веселого вепря» не заглядывал.
— Отрадно видеть, что аппетита вы не утратили, — тайник сидел с одною разнесчастной кружкой пива, которое тянул медленно, закусывая теми самыми бретцелями.
— Ага, — Себастьян сыто срыгнул. — Извините…
— Понимаю… работы много, поесть некогда… все-то вы в делах, все-то в заботах…
— Беспокоитесь?
— Естественно. А ну как надорветесь? Это нам не надо.
— А что надо?
Пиво… нет, пива, пожалуй, хватит, иначе он осоловеет, а это в разговоре с особами из Тайное канцелярии лишнее.
— Вы бы представились для разнообразия… — Себастьян бросил тонкую птичью косточку в кувшин, специально для костей поставленный.
— А я запамятовал? Премного извиняюсь. Лев Севастьяныч я, — тайник отвесил легкий поклон, несколько неуместный за столом.
Лев Севастьяныч, значится, по-свойски… свойского общения с Тайной канцелярией Себастьян не желал. И вообще никакого не желал. Оно-то, конечно, приходилось… те же отчеты… и от них принимать, и виделось в том обмене отчетами этакая светская любезность, когда вроде оно и симпатии нет-с, чтоб раскланиваться, но положение обязывает.
— Понимаю-с, мое общество князю сиятельнейшему неприятственно-с, — сказал Лев Севастьяныч, заедая слова крендельком.
— Князь потерпит, — Себастьян с немалым наслаждением вытянул ноги.
И туфли снял.
Оно ж, если обстановка, так сказать, неформальная, то с ногами босыми сподручней, а туфли, глядишь, подсохнут слегка.
Еще б от носков избавиться, да это уже, право слово, чересчур будет.
— Собственно говоря, проблемы у нас с вами общие. И за благо Королевства, думается, мы одинаково радеем… за благо это вам, помнится, обещано было по истечении срока службы титул в наследственные перевести…
Себастьян кивнул.
Было.
Обещано.
И это обещание немало родню-с вдохновило, особенно матушку, пусть с постылым браком и отринувшую княжеское звание, но не избавившуюся от врожденной своей любви к разного рода титулам. Она, помнится, написала письмецо, пространное и вдохновенное, но главное, с прилагающимся перечнем особ приличных, на которых Себастьяну надлежало обратить самою пристальное внимание.