— Кто стрелялся? — подобралась Лизавета.
— А… Стрежницкий… едва не до смерти застрелили, — старшая поджала было губы, но блеск глаз ее выдавал: желание сплетничать вновь пересилит осторожность. — Нашлась и на него управа… императрицын любимчик… все-то ему спускали… теперь посмотрим, кому он нужен будет, криворожий…
Сердце предательски ёкнуло.
Стрежницкий… он ведь… он ничего про дуэль не говорил. Впрочем, и не обязан был. Он вообще случайное знакомство, если разобраться и…
— Что произошло? — когда было нужно, Лизавета вспоминала матушкину науку. Она задала вопрос так, что обе замерщицы замерли, и заговорили.
Дуэль была.
На рассвете, как водится… все дуэли на рассвете проводят, обычай такой, потому что если на закате, то уже не дуэль благородная, а пьяная драка с мордобитием. Вот… из-за чего? Кто знает. То ли молодой Боровецкий Стрежницкому ногу отдавил, то ли Стрежницкий у него невесту увел, обесчестил и бросил одинокую с дитем… не так важно.
Главное, что впервые он проиграл.
То есть, не совсем, чтобы проиграл, поскольку молодой Боровецкий, как сказали, вовсе не жилец, однако и самого Стрежницкого унесли с поля…
…что произошло?
Да поговаривают, что на саблях дрались, Боровецкий упал и, когда соперник склонился над ним, прямо в лицо ему из пистоля выстрелил… или саблей ткнул. Или плюнул ядом, но в это уже и сами замерщицы не верили, но сочли, что это весьма романтично.
Плеваться ядом?
Нет, умирая, захватить с собой врага… отдать жизнь во имя справедливости.
Какой?
Не так важно. Какой-нибудь…
…и вообще, у них дел еще много, не хватало тут время тратить. Мерки сняты, о фасонах Лизавете потом скажут. Радоваться должна, что Ее императорское Величество так о конкурсантках заботится, иначе бы и дальше ходила в нарядах убогих…
В другой раз слова их, может, и задели бы, но сейчас мысли Лизаветы всецело были заняты Стрежницким. Нет, она не переживала… разве что самую малость, как любой человек будет переживать за знакомого, который вдруг оказался в неприятной ситуации.
И…
И навестить его, будет, пожалуй, уместно… или нет? Если она не одна пойдет, а с Русланой, то никто ничего дурного не подумает. А если и подумает, мысли свои при себе оставит.
Лизавета кивнула.
И бросила взгляд на часы. Завтрак она пропустит… нехорошо, но с другой стороны как-нибудь переживет…
Руслана не обрадовалась.
Нахмурилась.
Губу закусила и сказала:
— Дядюшка велел держаться от него подальше. Сказал, что он… без чести и совести человек.
Даже так?
— А адъютант его так и вовсе…
— Такой темненький? — наугад спросила Лизавета. — В красной рубахе?