Магичка.
И не из слабых.
Нет, годы прошедшие чувствовались. Они делали женщину… более хрупкой?
Изящной?
Димитрий отметил простую прическу и платье несколько грубоватого кроя, но тем самым лишь подчеркивающее естественное изящество. Ее белые руки, лишенные колец и перстней. Простые, без каменьев, серьги и драгоценную яшмовую камею единственной уступкой статусу.
— Будьте столь любезны, — она подала знак, и женщина в сером, тяжелой ткани платье, возникла перед Димитрием. Возникла словно бы из ниоткуда, и темные глаза ее недобро блеснули, а губы растянулись в неискренней улыбке. — Передайте Ее императорскому величеству… что мы принимаем ее соболезнования.
Голос дрогнул.
А женщина в сером, надо полагать та самая Агнешка, протянула запечатанный конверт.
— Соболезную… — Димитрий конверт принял. А боярыня махнула рукой и вяло поинтересовалась:
— Что вам еще нужно?
— Узнать.
Агнешка отступила и… надо же, какое редкостное умение, если бы не наблюдал, не заметил бы, как расплылась женская фигура, сродняясь с тенью. Ишь ты… а поговаривали, будто это знание утрачено. А еще, что оно и к лучшему, ибо слишком уж…
…сложно.
Такого человека не остановят преграды, даже защита дворца окажется бессильной. А если… с виду Агнешка не выглядела хрупкой, сил задушить кого у нее хватит.
Но зачем?
Димитрий вздохнул и вытащил золоченую бляху особого ведомства.
— Падальщики, — с какой-то печалью произнесла Кульжицкая. — Конечно… значит, она не сама… бедная моя нетерпеливая девочка…
Нетерпеливая?
Интересная характеристика.
Кульжицкая же опустилась в кресло и махнула рукой:
— Агнешка… можешь идти. Действительно можешь идти… простите, она верна мне… с младенчества… знаете, у старых родов свои обычаи.
— Кровной привязки? — Димитрий сказал наугад, но оказался прав.
— Тогда это было еще вполне себе законно… при наличии договора.
— И он у вас имеется?
— Само собой. Если вам так уж интересно, ее продали родители… низкое сословие, не даром называют его подлым. Матушка служила у нас в доме… не помню, право слово, кем, но она подошла к моим родителям… знала обычай. И получила сто сорок пять рублей.
Вполне приличная сумма, если подумать, правда, младенцу с нее вряд ли что перепало. Разве лишь сомнительная честь стать тенью благородной дамы. Она, в отличие от тех же крепостных, была обречена служить до самой смерти…
— Не думайте, я не обижаю Агнешку. Считается, будто обряд односторонний, но когда рядом оказывается кто-то, кому можно доверять с… гарантией, это сближает. Пожалуй, она мне роднее многих…
— И вашего брата?
— У меня не осталось братьев.