— А в чем?
— В головах… папенька так и говорит, что почти все проблемы именно там.
Одовецкая вспыхнула было, но…
Появилась Анна Павловна, и девицы замолчали. А Лизавета испытала весьма нехорошее чувство удовлетворения, ибо одета статс-дама была нарочито просто. Синий костюм с вышитым шифтом императрицы, белая блуза, плоская шляпка с махоньким перышком…
И знакомый блокнот в руках.
— Вижу, вы готовы, — и вновь почудилось, будто Анна Павловна с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться. — В таком случае, сейчас я зачитаю список, действовать вам придется совместно, а потому надеюсь, что друг к другу вы отнесетесь с уважением и любовью. В остальном же, экипажи ждут. И ваши кураторы тоже. Они и объяснят вам суть задания… верю, вы подойдете к исполнению его со всей ответственностью…
Лизавета закрутила головой, пытаясь высмотреть в толпе красавиц Авдотью, но… то ли той не было, то ли скрывалась она…
…да и собственное ее имя прозвучало вовсе не в той компании, на которую Лизавета рассчитывала.
— Идем, — Одовецкая взяла Лизавету под руку. — Можно считать, мне повезло. Если придется работать в группе, то уж лучше с тем, кто не вызывает раздражения.
Пожалуй, это можно было счесть похвалой.
Арсинор был велик.
Разрезанный каналами, соединенный мостами, он казался Лизавете этаким каменным кружевом, наброшенным поверх драного наряда. В нем удивительным образом находилось место и паркам, и особнякам, и суетливым, живущим какой-то своею собственной жизнью, торговым кварталам.
Экипажи двигались цугом.
По Лифляндской улочке, громыхая колесами по каменьям старой мостовой, и уже на Севрюжий тракт, который власти несколько раз переименовывали, а он все одно оставался Севрюжьим. Ближе к зиме потянутся по нему подводы, бочками груженые, повезут осетров и севрюг ко двору. Пока тракт был люден, но не сказать, чтоб до заторов. Вот мимо прокатилась телега, груженая доверху сеном, а за нею, вприпрыжку, скакали босоногие городские мальчишки, и гимназистик к ним прибился, машет портфельчиком, свистит заливисто, лошадку подгоняя. Только та, мохнатенькая, к этаким фокусам привычна, знай, бредет, копытцами постукивая.
Вот проплыли мимо модного дома, перед которым скопилось изрядно экипажей. Бродят компаньонки, стараясь не заглядываться на витрины. Беседуют о чем-то степенные господа. Поговаривали, что модный дом и по ночам работал, правда, тогда привозили сии господа не жен с дочерьми, но дам иного свойства, пора куда более милых сердцу и кошельку.
За модным домом начиналась Кофейная улочка, где жизнь текла неторопливо. И здесь кофейни сменялись небольшими лавками, многие из которых существовали не одну сотню лет. Далее были Садовая и Булочниковая. И Лизавета покосилась на спутниц. Одовецкая сидела, задумчивая, кажется, не замечающая, куда их везут. Таровицкая напротив, не скрывая любопытства крутила головой. И рот приоткрывала, явно желая задать вопрос, но тут же закрывала.