— …предложить альтернативу. Кто захочет, поможем обустроиться в городе. Детей постарше…
…три девочки, чумазые донельзя, жмутся друг к другу, что воробышки. Только глаза поблескивают ярко…
— …однако для многих городская жизнь покажется чересчур уж иной. Они не привыкли отдаляться от земли…
…две женщины делят хлеб, вынимая из корзины, ломая и рассовывая куски в протянутые руки. Рук множество, одинаково грязных, смуглых и почему-то от вида их на глаза наворачиваются слезы.
— …поэтому мы сочли возможным предложить им иной вариант, связанный с переселением. Он будет выгоден и для них, и для принимающей стороны, что…
Темное дерево.
Мертвое поле… больше не мертвое, но теперь Лизавета знает: земля больше не позволит поставить здесь дома или иную какую тяжесть. Слишком близко подошли воды к поверхности, слишком жива в мире обида давешняя, а значит скоро прорвется она ледяными ключами, подтопит пустырь, смывая всякую память о творениях человеческих.
Она вдруг поняла, что слова иссякли.
И последний снимок, с девчушкой, которая сидела босая, с побитыми исцарапанными ногами, одетая лишь в материну косынку, но при том счастливая несказанно — в руках она держала половину пышной булки. И жмурилась.
И щурилась.
И улыбалась щербато…
Наверное, это не то, что следует показывать императрице, однако…
— Молодец, — шепнул кто-то.
Одовецкая?
Таровицкая? И чего ругаются… Лизавета подавила вздох. Жить надо мирно.
Она вернулась и присела на диванчик, показавшийся вдруг неоправданно жестким. Зато колоть себя больше надобности не было, сонливость, еще недавно мучившая, сгинула.
Зазвенел колокольчик.
А Ее императорское Величество поднялись, и тут же все пришло в движение. Зашелестели юбки, закружились веера в умелых ручках, поднимались фрейлины, до того сидевшие неподвижно, будто и не живые вовсе. Спешили расправить складки на юбках статс-дамы, и лишь гофмейстрины по-прежнему хмуро наблюдали за девицами, которые вставать не спешили.
То есть те, что бодрствовали, встали, само собою, а вот иные…
И вновь колокольчик.
И даже удар гонга, хотя в покоях императрицы гонга Лизавета не приметила. И вот уже сонные, разморенные девушки крутятся, вертятся… позевывают, неловко прикрывая зевки, кто веером, а кто по-простому, ладонью.
— Я рада, — заговорила императрица, и все смолкли разом, — что все вы подошли к заданию с должной старательностью…
Ее речь текла, что вода по камням.
— …мое решение вам сообщат, — закончили Ее императорское Величество, и девы присели, на сей раз одновременно. — А пока… думаю, Анна Павловна с превеликим удовольствием ответит на все ваши вопросы, если, конечно, они имеются…