Страшно?
Нет, страха не было. Просто… просто не верилось и все тут… у наследников престола не может быть круглых, что блин, лиц. И носов таких вот, приплюснутых. И губ вывернутых… а глаза хорошие, синие…
— Бывает, — согласился он, головой покачав. — Я вот тоже иногда боюсь.
— Чего?
— Всего, — он махнул рученькой. — Жизнь… она такая… идешь бывало, а сзади кто пальнет… я как-то прям подскочил, маменьке на мантию наступил. Ох и ругалась она… а я ж не виноватый. Я по-настоящему испугался…
Он всерьез это?
И главное, лицо-то открытое, взгляд синих очей ясный.
Нет, быть того не может, чтобы наследник престола… шутит, ясное дело.
— Или вот начнутся под новый год петардами пулять. Крепко не люблю… салютов тоже… особенно, когда пушки. Вообще глохну, — он потрогал ухо. — Одного разу вовсе решил, что отвалилось…
— На месте, вроде бы…
— На месте, — согласился он. — Садись. Кофею хочешь? Или чаю?
Чаю Лизавета не хотела, а вот пообщаться с наследником — так очень даже… когда еще подобный шанс выпадет? И вообще, вон, на Западе давно уж власть к народу простому приблизилась. И газеты тому лишь поспособствовали.
Интервью печатают.
А наши… наши только восхваляют по старому обычаю.
Правда, Соломон Вихстахович мудро велел в политику не соваться, а наследник престола — это самая политика и есть, но… она ж, может, еще ничего и не напишет.
— Спасибо.
— Не за что, — он устроился в креслице, будто гора опала, поерзал и пожаловался. — Тесное…
— Так пусть новое принесут, пошире…
— Тем месяцем приносили… маменька опять заругает. Говорит, что я ем много. Я Лешек…
— Лизавета, — сказала Лизавета, дурея от восторга. Лешек… кому рассказать…
…потом, после конкурса…
— …можно Лиза.
— Ага… ты сласти любишь?
— Люблю.
— Погодь тогда… — он тяжко выбрался из кресла и вышел. Причем двигался, несмотря на вес свой немалый — неужто целителей нет во дворце хороших, чтобы проследить? — легко, будто танцуя. А вернулся с подносиком. — Я туточки сам… а то ж маменька вечно кого приставит… следят, следят… чего? Еще и в постель лезут.
— Следить?
— А то… за постелью постельничий следить должен, а не эти… на от, — он наполнил кривобокенькую кружку чаем и протянул Лизавете. — Я ее давече сам сделал!
И произнес это с немалою гордостью.
Младшенькая Лизаветина тоже училась из глины лепить и выходило у нее примерно так же, как у наследника престола, правда, она поверх своих кружек еще цветочки рисовала, для пущей красоты.
— Хорошо вышло.
А что? В руках не разваливается, чай из нее пить вкусно. Что еще от посуды надо?
— Спасибо, — Лешек коробку открыл. — На от… попробуй…