…о ветрах, которые осенью поют, и многим в песне их слышатся голоса ушедших. Осенью патрули удваивают, а колокола махоньких церквушек звонят, почти не смолкая. Но и это не помогает, каждый раз кто-то да уходит.
Куда?
А разве ж она знает?
Авдотья и сама слышала, что материн ласковый шепот, уговаривающий открыть окошко, а после выйти в сад, что звонкий голосок единственной своей подруги, которая однажды поддалась на уговоры ветров. Она звала поиграть, просто поиграть…
Авдотья сумела.
Устояла.
А когда рассказала батюшке, тот в пансион и сослал, благо, ненадолго, поскольку уж очень душили Авдотью каменные стены пансиона. Там, на границе, все иначе.
Свободней.
И никто не глянет косо на девку, коль у нее на платье два ряда пуговиц вместо одного. Моды? Да, журналы папенька выписывал, для порядку и еще потому, что у офицеров тоже жены имеются… свое общество. И разговоры свои.
И умение держаться верхом там важнее, чем знание ста двадцати семи правил этикета. Вон, было время, когда офицерские жены сами садились в седла и дрались не хуже мужей. Даром, что магички через одну. А кто не умел огня родить или водяную плеть выплести, тем хватало работы за городом досмотреть.
Авдотья тоже умеет.
Ей четырнадцать было, когда татарва в набег пошла, и хитро так, дождались, когда полки на учения отойдут. Ночью перешли Салабынь-реку и марш-бросок устроили к самым стенам Адавынской крепости. В ней же комендант старенький и офицерского составу лишь треть. Эта треть на стены и пошла, а вот город за Авдотьей остался.
Почему?
Так дочка генеральская… ей положено… командовала. Папенька после хвалил, конечно, только вновь отослать попытался, на сей раз к тетке. Авдотья не поехала. Город? Что город? Ничего-то особенного она не сделала… небось, там каждый свое место знает, а кто не знает, тому живо местные укорот дадут… тетка же со своими этикетами куда как страшней…
…написать бы про это.
Правда, писать с чужих слов Лизавета не привыкла. И опять же, набросай историйку, получится, несомненно, презанятно, да и публика, сколь она успела разобраться в симпатиях общества, проникнется к Авдотье любовью, только… вновь же, рассказывали не для публики, а для Лизаветы.
Говорили, прикрыв веки, поглаживая янтарную змею, что устроилась на груди Авдотьиной…
…а вот про шутку она написать вполне может.
Осторожно если…
Ибо мало ли кто про эту забаву знал… а вот на границу съездить бы… конечно, Соломон Вихстахович подобного не одобрит, не говоря уже о тетушке. Она вовсе в ужас придет, узнай о подобном. Как же… отправиться на край мира, да без компаньонки…