Этот принцип — нажать, чтобы открыть — ему тоже, как ни странно, был знаком, и снова он не стал искать объяснений. Его первоначальная догадка или, сказать точнее, надежда, что память подскажет путь спасения сама, подтверждалась или оправдывалась. Энни не было дома или она так крепко спала, что ничего не слышала, путь был свободен, оставалось его пройти до конца.
Снейп выглянул в коридор, поприветствовав кромешную тьму. Стоять ему было все сложнее, в ушах нарастал шум, а шея, закованная в тиски, опять заныла со страшной силой, но он терпел. Несколько раз моргнув, он решил, что этого достаточно, и шагнул в коридор.
В доме была тишина. Снейп прислонился к стене и долго стоял, приходя в себя и прислушиваясь. Где-то еле слышно журчала вода, и из его собственной комнаты доносилось тиканье часов. К часам он настолько уже привык, что сейчас открыл для себя этот звук будто снова, и он оглушал своей простотой и неотвратимостью. Но ни дыхания, ни храпа, ничего больше, как в склепе.
«Это место, где хоронят», — определил Снейп. И тут же решил, что его хоронить еще рано. Что бы там ни говорила Энни о нем, или же не о нем, а о ком-то из своих фантазий, — он был непрост.
В конце концов, он умирал и выжил один раз, значит, сможет сделать это снова.
Снейп пошел по коридору, хватаясь за стены и всматриваясь в светлые пятна. То ли картины, то ли зеркала, то ли отблески… или видения. Потом он пошел на ощупь, ведя левой рукой чуть впереди, и очень скоро наткнулся на дверной косяк. Сообразил он это не сразу, толкнул рукой дальше, и дверь подалась, Снейп навалился на нее всем телом и рухнул.
Сколько он пролежал без сознания, он не знал.
Очнулся он от собственного крика и невыносимой боли в шее и решил, что умирает. Что голова оторвалась от падения, и все, что он видит и ощущает, уже агония. «Дурак, дурак, дурак!» — орало то, что еще оставалось у него внутри — разум или душа, но это что-то бесновалось, проклиная своего хозяина.
Инстинкт выживания толкал Снейпа вперед, и он полз, вползал в эту новую комнату через боль и крики.
Через некоторое время к нему вернулась способность соображать. Прямо перед дверью стояла кровать, точно так же, как она стояла в комнате самого Снейпа, только окно было с другой стороны, и в него светил уличный фонарь, слабо, но рассмотреть было можно. Снейп подобрался к кровати и, хватаясь на ножки и спинку, начал вставать.
Несколько раз он с грохотом падал, орал своим сиплым голосом, срывая горло и вызывая все новую боль, но не прекращал своих попыток. Чтобы не сорваться, он переключался на ту боль, которая в данный момент была слабее: или горло, или бунтующий желудок. Зачем он это делает, он объяснить себе не мог, но успокоился только тогда, когда, шатаясь, почти теряя сознание в очередной раз, он выпрямился и посмотрел на кровать.