Он ее пошлет. Это неизбежно. Она его измотает своей ненасытностью до него, своей манией, и он ее пошлет. Поэтому… Поэтому был смысл взять от него именно столько, сколько возможно взять. Отказываться? От секса в раздевалке спортзала? Да вот еще, как будто в первый раз. Но с ним — с ним в первый. Все остальное будто и не важно, сейчас уже и не вспомнишь, как это — когда тебя касаются другие пальцы, а не эти, все воспоминания поблекли, опреснели, просто потому что как он — не мог никто другой. Никто другой такого удовольствия ей не дарил. Вот как так вышло вообще?
— Нас не застукают?
— Мои соседи занимаются только по вечерам, — невозмутимо улыбнулся Егор.
— А камер нет?
— Тань, а глазами ты потолок обшарить не можешь? Нет в Легионе видеонаблюдения в раздевалках. Камера с той стороны двери. Это все.
Идиотские совпадения преследовали Таньку. Ведь надо же было — найти парня для перепиха именно в том спортзале, в котором занимался Егор. И не просто занимался — абонементы проплачивал. Для постоянных клиентов у «Легиона» были отдельные блоки раздевалок, на меньшее количество человек, с личными ключами. Кажется, девушка на ресепшене, выдававшая Егору ключ, поняла, каким видом «спорта» они с Танькой собрались заняться, но ничего не сказала. И хорошо, что не сказала, иначе бы не было бы сейчас вот этого — сумасшедшего, безумного, раскаленного.
Таньке Егор не давал даже шевельнуться, перехватив ее запястья свободной рукой и прижав их к стене над Танькиной головой. Это ужасно бесило, она уже подыхала от желания ощутить его тело своими ладонями. У нее оставалось так мало возможностей насладиться им, что это было даже слегка обидно.
— Егор, — умоляюще шепнула она, пытаясь высвободить руки, но Васнецов лишь насмешливо качнул головой.
— Это ты еще не заслужила, — шепнул он, оставляя раскаленный поцелуй прямо под ее ухом. У Таньки даже голова закружилась.
— Еще? — пискнула Танька.
— Будешь себя хорошо вести — заслужишь, — мурлыкнул Егор, и от его мягкого шепота снова скрутило болезненно сладким спазмом. Вот же… Ведь знал, на что давить, знал, чем дрессировать. Заслужи! Добейся! Больные Танькины места, зацикленность на том, чтобы добиться результата, одержать победу, получить вожделенный приз. Ведь захотелось же сделать все, чтоб он дал ей волю, разрешил, допустил до себя ближе. Может, не сейчас, но позже…
Сейчас у нее осталось только восприятие. Сосредоточенное на мягких губах, скользящих по ее шее. На твердых пальцах, гуляющих по ее груди, танцующих на животе, и от всякого лишнего пируэта, выписанного ими на ее коже, тело Таньки на толику становилось ближе к точке взрыва.