Тухтар закрыл лицо руками и шагнул прямо на парня, будто хотел растоптать его. Микуль отскочил. Не разбирая дороги, спотыкаясь и покачиваясь, точно пьяный, Тухтар зашагал по улице.
Отойдя немного, обернулся:
— А где сейчас Елиса?
— Не знаю. К Шеркею, видать, побежала! — крикнул Микуль.
— Вот и хорошо, вот и хорошо… — закивал головой Тухтар.
Что подразумевал он под этими словами? Что хорошего в том, что Елиса побежала к Шеркею? Сам не знает, что говорит. Да и правда ли все это? Может, приснилось? Тухтар обернулся. Нет, вон он, братишка Елисы. Стоит. Живой. Вот рукой пошевелил. Дышит. Изо рта вырвался пар. Правда. Все правда. Увезли Сэлиме. Как же это так? Разве можно украсть человека? Ведь не вещь это, не деньги. Кто придумал такой обычай? Ведь они жизнь, жизнь Тухтара похитили!
Мысли кружились, путались. Тухтар побежал. Ноги не поднимались, будто гири к ним двухпудовые привязаны.
Кто-то остановил, что-то сказал, кажется, предложил помочь. Но разве теперь можно чем-нибудь помочь Тухтару? Ведь Сэлиме нет с ним. Нет Сэлиме!
Почему он сразу не пошел на гулянье? Ведь все могло получиться иначе. Сам он виноват, сам!
Из подворотни с лаем выскочила собака. Она забежала спереди и бросилась к ногам. Тухтар со всего размаха ударил ее ногой в оскаленную пасть. Тишину прорезал пронзительный визг. В ответ залаяли собаки по всей деревне.
Мороз крепчал. Улицу застилало туманом. Позади остался мост. Перед глазами замерцал огонек. Маленький, тусклый. Куда же пришел Тухтар? А, все равно! Из мглы снова вынырнула собака. Опять, проклятая, куснуть хочет. Тухтар замахнулся, но вдруг узнал своего Чулая. Подмял радостно повизгивающего пса на руки, прижал к груди.
Через минуту Тухтар вошел в избу Элендея и, не выпуская из рук собаки, повалился на кровать.
— Не плачь, не плачь, родной, — бросилась к нему Незихва. — Чулая-то отпусти. Задушишь.
Тухтар разжал руки. Пес спрыгнул с кровати, с тоскливым повизгиванием закружился по комнате. Хозяйка прогнала его в сени.
Тухтар рыдал.
— Никогда не плакал, никогда. Сколько ни обижали… — слышалось сквозь рыдание тихое бормотанье.
Незихва тоже заплакала.
— Не надо, не надо, — приговаривала она, глотая слезы. — Придет сейчас Элендей и придумает что-нибудь. Не оставит он этого дела. Как дочь родная для него Сэлиме.
Тухтар замолк, только плечи его продолжали вздрагивать.
Немного погодя Незихва помогла ему встать, протянула ковш пива:
— Выпей, отойдет чуток сердце.
Тухтар вытер слезы, огляделся:
— А сват где?
— Нет его. Ведь говорила я тебе. Сядь-ка за стол, я похлебки налью.