В праздничные дни люди с утра выходят на улицу и гуляют до темноты. В избах могут оставаться только дряхлые старики и старухи, которые не в силах двигать ногами, да грудные дети. Того, кто не выходит, выводят силой. Если не почитать Синзе, говорят старики, будет плохой урожай: или засуха случится, или град побьет посевы, или еще какая-нибудь напасть нагрянет.
Молодежь над этим не задумывается — ее привлекает возможность весело провести время, порезвиться в хороводах, похвастать своими обновками. Во время гулянья парни присматривают себе подруг, девушки — дружков.
В Утламыше первыми начинают праздновать дети. Рано утром они выбегают на улицу и веселыми криками возвещают о приходе долгожданного Синзе. Вслед за ними выходят взрослые. Молодежь играет в лапту, в бабки, пробует силу на ремнях. С каждой минутой становится все многолюднее, громче звучат песни, звенит смех.
Все — в белых праздничных нарядах, мужчины — обязательно с непокрытой головой. Все выходят с ведрами.
На каждой улице есть распорядитель праздника. На Нагорной, где живет Шеркей, этого почетного звания удостоен Васюк Тонкош. С перекинутым через плечо белым узорчатым полотенцем, с большим деревянным ведром в руке он важно появляется перед толпой. Его сопровождают два помощника.
Распорядитель почтительно приветствует вернувшихся с малого чукления стариков и торжественно, неторопливо направляется вдоль улицы. Все движутся вслед.
Рядом с Васюком шагают Нямась и сын Узалука Эпелюк, которым не хватило терпения дождаться, пока процессия подойдет к их домам.
— А где Хемит? — справляется распорядитель.
— Тут я, — откликается кряжистый кривоногий парень.
— Назначаю тебя главным поливальщиком.
Лицо Хемита расплывается в довольной улыбке.
Из узкого переулка показалась повозка. Опасливо присматриваясь к приближающейся толпе, возчик свернул с середины улицы и остановил лошаденку рядом с одним из домов.
— А ведь это мижер! — обрадовался распорядитель.
— Интересно, в такой день и он у нас в деревне…
— Как? Мижер в Утламыше, да еще в такой день?
— Ну да! Это кожевник из Какерли.
— Да как он посмел появиться у нас, когда мы празднуем Синзе? — грозно воскликнул Васюк и поманил пальцем непрошеного гостя.
Тот покорно слез с телеги, приблизился. В правой руке он крепко сжимал кнут.
— Так, — многозначительно прогнусавил Нямась, пронзительно взглянув в испуганно моргавшие глаза проезжего. — Скажи, мижер, зачем ты тут, в шерстяные лапти обут? Ты ведь в подполе живешь, пироги из глины жрешь!
— Братец Нямась! Из Буинска я еду, с базара. Не гневайся! — жалобно взмолился кожевник, тряся тощей бороденкой.