— Что?! Повтори, что ты сказал! Я — тебе братец?! — Нямась вскинул ведро и выплеснул воду на голову мижера. Тот рванулся в сторону, но сразу же попал под струи воды из ведер Хемита и Эпелюка. Начали поливать и другие. Мижер замахнулся кнутом, но Хемит ловко выхватил его и, переломив рукоятку о колено, кинул через забор.
Видя, что сопротивление бесполезно, кожевник втянул голову в плечи, сгорбился и закрутился на месте под потоками ледяной воды. Сквозь прилипшую к телу рубашку резко проступали худые лопатки, рот судорожно хватал воздух, рыженькие усы горестно обвисли, по морщинистым щекам, словно слезы, скатывались капли.
— Так его, так его! А ну-ка еще! — подзадоривал Нямась. — Чувствовалось, что для него происходящее сейчас не просто озорная забава, ему доставляло удовольствие унижать человека другого племени.
— Довольно, пожалуй! А то воды в колодцах не хватит, — смилостивился распорядитель. — А ты, мижер, убирайся поскорее восвояси. Да не вздумай еще раз приехать на Синзе. И своим всем закажи!
— Билем, билем[23], — тихо проговорил пострадавший дрожащим от озноба голосом и, отряхиваясь, поплелся к телеге.
Шествие приближалось ко двору Шеркея. Ильяс отделился от ватаги ребятишек, стремительно подбежал к матери, которая сидела у вяза и лузгала семечки.
— А где же папа? — тревожно спросил он. — Подходят ведь! А он все еще не на улице.
— Сто раз я уже говорила ему, язык устал. И про мижера сказала — ничего не помогает. Беги к нему, предупреди.
Сайдэ тоже пошла к дому.
Мальчуган отыскал отца под навесом сарая. Шеркей строгал какую-то деревяшку.
— Папа, папа! Иди скорей!
Но толпа уже стояла у ограды.
— Шеркей!
— Где Шеркей?
— Да вон он! Из-под навеса выходит!
Васюк со своими помощниками и Нямась распахнули ворота, вбежала во двор.
— Ты что это? Даже белой рубашки не надел!
— Э, да он ведь и работал еще! Ось для телеги мастерил! — закричал кривой Кутус, уже заглянувший под навес.
— Вот ябеда, — шепнул под нос Шеркей и начал оправдываться: — Если Синзе, значит, и сиди сложа руки? Так выходит, так? А дел-то, дел-то вон сколько! Попробуй все успеть!
— Вода в твоем колодце свежая? Не застоялась?
— Ну что ты, право, Васюк… Нельзя так, нельзя… — поежился Шеркей, увидев, как люди побежали к колодцу.
Из избы выбежала Сайдэ и бросила мужу праздничную одежду. Шеркей схватил сверток, но в тот же миг на него опрокинулось первое ведро, потом — второе, третье…
— Ничего, ничего, вода Синзе не холодная! — приговаривал Васюк. — Здоровей будешь, здоровей будешь!
Мокрый Шеркей только отдувался и ахал.
— Довольно, братцы! — пожалел его Нямась. — А ты, дорогой Шеркей, не сердись на нас, не обижайся. Ладно? Сам виноват, нельзя нарушать обычай!